– Но это ведь правда.
Лиза закатила глаза.
– Правда придумана для таких идиотов, как ты. А все нормальные люди, – она передернула плечами, – слегка приукрашивают действительность, чтобы не выглядеть глупо.
Максимка опустил взгляд и невнятно пробормотал:
– Ты можешь мне ничего не возвращать, я не настаиваю.
– Как же! Рассчитываешь, что я буду с тобой за это дружить?!
Он снова протянул пакет и вложил ей в руки.
– Я не рассчитываю. Забудь, ничего не было.
– Отлично! – фыркнула Лиза. И, прищуриваясь, предупредила: – Если ты хоть кому-нибудь сболтнешь, что у меня нет денег...
Максимка затряс головой.
– Я... никому... Честно!
– Отлично, – повторила Лиза, и круто развернувшись, зашагала к автобусной остановке.
Давно ее никто так не злил, как этот недотепа с наивными глазами. Пакет с покупками оттягивал руку, лишний раз напоминая, в какое ужасное положение она попала, а позади слышалось шарканье. Лиза не выдержала и обернулась – мальчик шел за ней по пятам.
– Я ведь сказала тебе! – рассвирепела она. – Не нужно за мной таскаться! Я с такими, как ты, не вожусь! Понятно? Мы не можем дружить, не знаю, что ты там себе вообразил, для меня это ничего не значит! – Лиза потрясла пакетом. – Я не собираюсь улыбаться тебе и делать вид...
Максимка махнул рукой на остановку, где возле рюкзаков столпились ребята, и тихо пояснил:
– Нам просто в одну сторону.
Злость как рукой сняло. Мальчик прошел мимо, к щекам Лизы мгновенно прилила краска, а по спине побежали мурашки. Ей будто по всем зубам разом провели алюминиевой вилкой из школьной столовой.
Автобус ехал по ухабистой дороге, подкидывая пассажиров на поролоновых сидениях, как на батутах. Внутри стоял острый запах бензина и чьего-то пота. Лиза подозревала, что расточителем немилосердного амбре был толстый усатый водитель, чье голое отсутствие бицепсов колыхалось, словно уши бегущего спаниеля. Его белая футболка на спине, на круглом, как бочонок, животе и под мышками окрасилась мокро-желтыми пятнами.
Жена руководителя ворковала со своими детьми:
– Машенька, посмотри в окошечко, Сашенька не жуй воротничок...
Николай Анатольевич в конце автобуса снова рассказывал парням, как в 1849 году крестьяне Староказачьей слободы села Гремячее начали копать пещеры. Опять про Якова Павлова, любимца тети Маши, одержимого идеей создать монастырь по типу Киево-Печерской лавры. Еще про то, как народ хлынул в пещеры и давай молиться, и как рассердились наземные церкви, чьи доходы из-за этого стали падать. Наконец, добрался в своем рассказе до расследования по приказу губернатора, которому нажаловался Тульский епископ. Пещеры 12 марта 1856 года засыпали и запретили народу к ним приближаться.
«И ни слова о старинных вещах, за которыми мы едем!» – с негодованием отметила про себя Лиза.
Дылда Стася влюбленной пташкой сидела возле Вовы и заканчивала за парнем каждую фразу, как будто у них был один мозг на двоих. Позади шептались Вера с Яной: «А он мне такой говорит...», «А я ему такая отвечаю...». Максимка сидел спереди и неотрывно смотрел в окно.
Лиза исподволь наблюдала, как подрагивают его девчачьи снежно-пушистые ресницы, и злилась. «Маменькин сынок! Тоже мне выискался... мачо недоделанный! Думает, мне есть дело до того, как он корчит оскорбленное достоинство. Девчонка плаксивая! Считает...»
Додумать она не успела – к ней подсел Вова.
