Я даже успела развернуться прежде, чем они отмерли.
– А зачем забирать? Есть живые?
– Нет, – тихо ответил Милон, не успевший и шага сделать.
– Вы будете забирать тела ваших воинов? – остановилась я, втайне желая, чтобы Милон в очередной раз оказался неправ.
– Зачем?
– Нет.
И это прозвучало одновременно от нескольких мужчин.
– Тогда удачи, господа. Впредь говорить я желаю исключительно с правителями Анузы, а не с их представителями, – договорила я, развернулась и сделала не более десятка шагов к воротам, а уже прямо возле них отдала приказ: – Головы анузцев отрубить и насадить на кол. Тела сжечь и развеять в горах. Головы поставить на страже наших границ.
Да, это жестоко. Особенно к усопшим, но как иначе? Мне надоело быть доброй и понимающей. Сколько шансов на жизнь и мирное будущее я должна ещё дать? Хватит. Мне ещё предстоит прощаться с нашими погибшими, которых меньше, но от этого не легче. Каждый из этих мужчин был отцом, мужем, братом, был мастером своего дела, в конце концов. А теперь? Мне не нравится такой способ уравнивания численности мужчин и женщин. Не так.
– Миледи. Вы серьёзно? – подошёл ко мне Самон, который оставался во главе стражников на стенах на всякий случай.
– А похоже, что мне смешно? Я улыбаюсь?
– Нет, миледи. Но насадить головы на колья? Зачем?
– Знаешь, Самон, в каком государстве практически нет преступности? – Он помотал головой. – В том, где самые жестокие законы. В том, где за воровство отрубают руку, за насилие оскопляют, а за предательство вырезают семью целиком. В таком государстве люди тысячу раз подумают, прежде чем преступить закон.
– А при чём…
– А при том, что каким бы ни было их отношение к умершим, видеть на нашей границе их головы будет очень неприятно. Мы наглядно покажем им же на их же воинах, что будет с каждым, кто придёт к нам с войной. Выполнять!
– Миледи, погребальный костёр таких масштабов нам не собрать, – подошла ко мне одна из женщин, явно храбрясь. По красным глазам и зеленоватому лицу видно было, что это горе не обошло её стороной, но она держалась.
– Кто у тебя? – И зачем мне было это знать? Но я не могла не спросить.
– Мужья. Сыновья ещё не доросли, слава Богине, – выдохнула она.
– Все?
– Нет. Двое. Третий ранен.
– Я даже не знаю, чем тебе помочь. Мне безумно жаль, – начала я, но она меня перебила:
– Что вы, миледи. Вы сделали всё правильно. Без вас мы бы все погибли.
Сама говорит – и сама же плачет. На моих глазах тоже были слёзы, хоть я и не знала лично ни её, ни её мужей. Только в моём графстве стало в разы больше вдов и сирот. И этого уже не изменить.
Я сжала её руку в знак поддержки и уже собиралась уйти.
– Миледи, так что делать с костром?
– Не надо одного общего. Сложите несколько с другой стороны замка, не на поле боя. Там ещё анузцы не все собраны.
Женщина кивнула, даже как-то грустно улыбнулась и ушла.
– Миледи, он ушёл. Я ему не разрешал, а он ушёл, – подскочил мне местный знахарь.
– О ком вы? – не поняла я сути.
– Начальник Ифор. Сказал, что другим койка важнее, и ушёл.
– Если смог подняться и уйти, значит, ему лучше. Не переживайте.
Знахаря-то я успокоила, а сама злилась. Вот же мужчина. Ну что сложного выполнить все указания врача и выздороветь? Нет, надо обязательно выпендриться.
Ещё не остывшая после разговора с посланниками Анузы, растревоженная этой вдовой, я неслась в комнаты Ифора. Думала, что в порыве побью его и не посмотрю на ранение. Но всё вышло иначе.
