– Расскажи, а как ты с ними сражался? – ей было интересно послушать о великих битвах.
– Тебе незачем знать. Не думаю, что понравится кровавая часть моей жизни. Но если мы собираемся остановить зло вместе, думаю, не раз увидишь меня в бою и узнаешь, как истреблять нежить. А пока не время, – смутился, но не от стыда, а от вероятности испугать её. Она храбрая, но всему своё время.
– Да, наверное ты прав, – Леуна резко встала, ноги словно запутались, желая уронить, и ухватившись за ветку, она громко вскрикнула. – Ай! Больно!
– Ты поранила ладонь, – Эрелим подскочил к ней, ухватив за руку, – Кровь течет, нужно срочно перевязать, – стянул с себя рубашку и она разглядела искаженные символы, похожие на шрамы, сияющие едва заметным огоньком по всей его груди и рукам.
Она погрустнела. Его душа была изранена как у неё. Он тоже не знал родителей. Всю жизнь боролся еще и шрамы напоминали о прошлом. Они слишком походили друг на друга. Она жалела его всем сердцем и всё же решилась спросить.
– Что это? – прикоснулась к его груди.
– Не знаю. Отметины появляются с каждым убитым демоном, – он вздрогнул от её прикосновений, разрывая при этом рубашку на куски, но поднеся ткань к её руке, обнаружил: раны нет. – Точно, совсем забыл, ты же умеешь исцелять, – заулыбался и вдруг, пристально взглянув на нее, держа за руку, прочитал стихи:
Волны счастья бьются о сердце мое,
Свет прольется во тьме, забери, оно твое.
Я запомню твой взгляд, я запомню тебя,
Для чувств нет преград, если примешь меня.
Пролетевших веков, мгновение снов,
На лице след печали от несказанных слов.
Каждый твой вздох, для меня целый мир,
В вечности света тобою томим.
Я знаю тебя, в мыслях образ храня,
Сердце бьется, кричит, лишь о тебе говоря.
Я не могу без тебя, в твоей ладони мой мир,
Солнце, ветер, свет всех светил.
– Какие красивые, – ей никогда никто не читал стихов. Книги, да, но не стихи и не мужчины. Он смотрел на неё, как околдованный, чем до ужаса смущал. Она опустила глаза и вырвала крепко сжатую им руку.
– Леуна, – тихий, едва слышный голос. – Посмотри на меня, – молил он, не решаясь дотронуться до неё.
Взмахнув тяжелыми ресницами, её пронзительные глаза встретились с его пылающим взглядом. Словно в бреду, Эрелим склонился и прикоснулся своими влажными губами к её. Ласково, бережно. Мир, полный изъянов, замер. Звуки исчезли. Всё исчезло. Тело больше не принадлежало ему. На миг показалось, будто они парят над землёй, где-то высоко – высоко, а её аромат и прерывистое дыхание сводили с ума. Он был готов провалиться в преисподнюю, лишь бы не выпускать хрупкое создание из объятий. А она застыла от непонимания. Не соображала, что делать дальше. Ей было стыдно, страшно, противно и обидно одновременно.
– Что ты творишь? Отпусти! – она вдохнула, вырвавшись из страстного плена и со всей силы оттолкнула его.
– Прости. Не хотел обидеть. Прости, прости, – он потянулся к ней, она выставила ладони, глядя бешеным и испуганный взглядом, словно он чудовище. – Пойми, я люблю тебя. Не знаю, как такое возможно. Но влюбился, как только увидел. Моё сердце бьётся сильнее, тянется к тебе. Поверь, со мной никогда такого не было, это впервые. Я словно знаком с тобой, целую вечность, – всё, что она слышала, это лишь «я». Я то я это, и ей становилось омерзительно до боли. – Мне кажется, я ждал тебя всю жизнь. Готов отдать сердце, душу всего себя, если пожелаешь, – она отрицательно замотала головой, ей вообще ничего от него не нужно было. – Я должен быть с тобой и только с тобой. Скажи, умоляю, скажи, что испытываешь такое же чувство ко мне! – все его жесты кричали о сожалении. Он сделал шаг к ней, хотел ухватить за плечи, обнять и снова вдохнуть желанный аромат любви.
