Королевский десерт - страница 23

– Ладно, я поехал. Пока. Извини, если что не так.

– Что не так? А… не, ничего. Ты только это… Не пиши про библиотеку…

– Какую библиотеку?

– Ну, типа я не знаю про ту, Ламберг…

– Не переживай, не буду. Тем более, о ней на вашем Бычачьем аэродроме вообще никто не слыхал.

Журналист на мгновение представил абзац: «Накануне в клубе «Альбатрос» состоялась незапланированная премьера. В постановке приняла участие героиня популярного романа «Театр» лондонская актриса Джулия Ламберт. Действие проходило на пленэре, при полном отсутствии публики. Прима как всегда успешно сыграла парашютистку, а ее партнер, доброволец из местных джентльменов, сыграл в ящик…» Напечатают? Вряд ли… Разве только в качестве прощального очерка. И работы потом не найдешь.

– И еще, – шмыгнув носом, добавил Ваня, – Дежурная говорит, эта Жулия…

– Джулия.

– Ну… Она его будто ждала.

– Ждала?

– Ага. Она нарисовалась раньше, намного. Часов с двенадцати крутилась, а когда он приехал, тут и пошла записываться.

– А как она его узнала? Думаешь, они были знакомы?

– Ну кто говорит – знакомы? По машине, как еще? Много ты таких видал в Питере?

– Да, действительно. Слушай, ты молодец! Благодарю за службу! Ждала три часа, чтобы сказать про три мили… Или километра?

– Не, мили… А к Михалычу пойдешь? Ты его только сильно не пытай, а то он и так с ума сходит. Один купол – и то беда, а тут – два!

– Нет. Пусть уж с ним менты разбираются. Я потом. Мне сдается, вряд ли он виноват. Если б так, на его месте любой бы или удавился, или в Финляндию рванул.

– В Финляндию?! А, ну-ну… Шутишь все-таки.

– Шучу. Ну, пока.

Журналист сам не понял, зачем, прощаясь с туговатым летуном, на всякий случай использовал известное правило психологии: человек лучше всего запоминает последнее сказанное в разговоре. Поэтому можно быть уверенным: в последующих беседах со своим начальством, полицией и прочими Ваня скажет про «три мили» и не вспомнит о «Тревиле».

Диплом юриста и несколько впечатляющих фотографий на стене, ранняя седина и задумчивый взгляд… Вежливая тактичная манера речи. Понимающие кивки в нужные моменты… Агент по недвижимости – тонкая работа.

В огромном городе, где более половины населения составляют представители не самой чистой крови, даже смугловатая кожа служила Билли Коэну дополнительным бонусом. И фотографии. Кто не видел этого ужаса – «Боинги», врезающиеся в «Близнецов»… Клиенты обычно задерживали взгляд, а хозяин риэлторского агентства тихо пояснял: «Да. Мой первый бизнес был там, в южной. На сотом этаже… Чудом уцелел. Проспал, не верите?» Мог и чуть увлажнить глаза. Верили. И покупали именно у него.

Оттенок кожи бизнесу не мешал, но при каждом взгляде в зеркало напоминал – он, Уильям Коэн, хоть и стопроцентный американец, далеко не чистокровный. Мать, такую ее мать, абсолютно белая, а вот отец…. Отца он не знал. Мальчиком привычно повторял материнскую байку: папа – летчик, погиб во Вьетнаме. В семьдесят пятом… Друзья понимающе кивали. В школе, в колледже. Но за спиной посмеивались, словно знали: его мать – низкосортная подстилка. И главное доказательство – она. Сестра. Малютка Филли родилась значительно позже окончания вьетнамской войны, тут уж ни на какого геройского пилота-морпеха не спишешь. И цветом кожи удалась наверняка в одного из мамашкиных клиентов. Чертова шоколадка!

В день совершеннолетия он вернулся домой с твердым намерением выпытать у матери все. Расколоть старушку, как говорили сверстники, товарищи по футбольной команде. Не удалось – после пожара в забегаловке, где она мыла посуду, ее увезли в больницу. Ему объяснили – произошла утечка газа, мать сильно пострадала. Надо быть мужественным и готовиться к худшему. Навестить удалось всего один раз, а поговорить не получилось вообще. Слабый голос из-под повязки попросил не бросать сестру, любить и заботиться о ней. Назавтра Дороти Коэн не стало.