Сурован нахмурился, однако с ответом особо медлить не стал:
– Скажи королеве, что я уже иду.
Слуга вышел, а король немного виновато посмотрел на супругу:
– Нужно идти. Не стоит заставлять матушку ждать – ее это сильно раздражает.
– Особенно, если ты задерживаешься в моем обществе, – язвительно добавила Эльвена.
Пожав плечами, Сурован вышел из зала Совета и направился в покои вдовствующей королевы. Ему никак не удавалось повлиять на отношение матери к его супруге, он давно перестал и пытаться. Мать признала за сыном право самому решать, на ком ему жениться, но Эльвену откровенно не любила и не переставала лелеять мысль о том, чтобы сын взял себе вторую жену – благо закон это позволял. Вдовствующую королеву нисколько не волновало, что ее чаяния шли вразрез с желаниями сына.
Сурован отворил дверь и заглянул в спальню матери. Абигора сидела перед большим зеркалом в резной раме и предавалась одному из любимых занятий – расчесывала мягкой щеткой роскошные черные волосы. К сожалению, красивые волосы были едва ли не единственным достоинством королевы-матери. Ее карие глаза всегда взирали на окружающих ледяным колючим взглядом, волевой подбородок был тяжеловат для женщины, крупный нос с горбинкой тоже не украшал лицо, а большой рот с резко очерченными губами был вечно сложен в гримасу недовольства. И уж конечно же, к достоинствам нельзя было отнести ее характер, основной чертой которого являлась безудержная властность.
Для всех так и осталось загадкой, каким образом Абигоре удалось женить на себе Фа́рготта. Король всегда слыл большим ценителем женской красоты, а кроме того, уже был женат на обаятельной красавице Рами́ре. Однако практически никто не сомневался, что и решение назначить своим преемником Сурована Фарготт принял также под давлением второй супруги.
– Мама, что-то случилось? Мы виделись лишь несколько часов назад и, казалось, обсудили все проблемы, – начал Сурован тоном искреннего удивления. Но на самом деле нисколько не сомневался, зачем матушка позвала его: Унро́й, верный себе и королеве-матери, после Совета наверняка отправился прямиком к Абигоре с отчетом во всех подробностях.
– Королева ведет себя как простая служанка, а король делает вид, что понятия «королевское достоинство» давно не существует и подслушивать у замочной скважины для царствующей особы нормально.
Подозрения Сурована оправдались: первое, за что мать накинулась на его жену, это подслушивание под дверью. Вторым будет то, что Эльвена вмешалась в ход Совета.
– Да, я думаю, проще будет вновь разрешить королеве присутствовать на Совете, – обсуждать с матерью поведение супруги Сурован вовсе не собирался. – Отец ввел данный запрет из-за того, что вы с Рамирой все время спорили и там, превращая Совет в перепалку двух ревнивиц.
– Ты как разговариваешь с матерью! – глаза Абигоры гневно сверкнули. Впрочем, ее гнев зачастую вызывало одно лишь упоминание имени Рамиры. А уж теперь вспоминать первую жену Фарготта было и вовсе небезопасно, ведь мятежник Дэрэлл именно ее сын.
– Мама, в мои намерения вовсе не входило грубить тебе, – Сурован предпочитал без крайней необходимости не конфликтовать с матерью, старался терпеть ее сложный характер. – Просто я высказал вслух свои мысли о целесообразности возвращения королевы в Совет.
– Да-да, чтобы она в полной мере помыкала тобой во всех государственных делах!
