– Ты кто? – оглядев меня, спросил начальник охраны.
– Я только помню, что на меня напали сзади и сильно ударили по голове. Голова до сих пор сильно болит и кружится.
Мой ответ охранника, похоже, не устроил, поэтому он обошел вокруг меня, затем вернулся на прежнее место.
– Голова разбита. Плечо порезано. Мокрый. В реку бросили? – вопрос охранника, судя по его задумчивому взгляду, был предназначен самому себе, поэтому я решил благоразумно промолчать.
«Пусть рассуждает, зато на его догадках мне будет легче свою версию выстраивать».
– На тебя напали и ограбили, судя по тому, что у тебя нет ни кошелька, ни лошади, ни оружия, – продолжил он констатацию очевидных фактов. – Сколько их? Как они выглядели? Ничего не вспомнил?
– Я задремал. Услышал шорох… и удар по голове. В голове словно каша, все путается, – я держался версии, ранее рассказанной пареньку.
Начальник охраны на смысл сказанного, похоже, не обратил ни малейшего внимания, зато внимательно прислушивался к самим словам, после чего снова, настороженно и цепко, оглядел меня.
– Ты как-то странно говоришь. Вроде звучит по-нашему, а не понятно. Может, ты в самом деле иноземный купец?
«Парнишка, похоже, успел поделиться своими наблюдениями», – промелькнуло у меня в голове.
Только я успел так подумать, как последовал неожиданный приказ:
– Руки покажи!
Сначала хотел его спросить, зачем ему это надо, но в последний момент передумал и просто протянул ему руки, ладонями вверх. Начальник охраны внимательно осмотрел их, потом разочаровано покачал головой.
– Не солдат… и не ремесленник, – каким-то образом определил он, после чего принялся рассуждать вслух: – Может, ты менестрель? Нет, у тех руки более изнежены. Или коробейник?
Тут он шагнул ко мне и бесцеремонно залез мне рукой за шиворот, пошарил по одному плечу, потом по-другому, после чего отошел и только тогда ответил, причем не на мой вопросительный взгляд, а сам себе, только вслух:
– Так и думал. Нет потертостей.
Только тут до меня дошло, что профессия коробейник, скорее всего, сочетается с коробом, которые те носят на плечах, а значит, на плечах такого торговца должны сохраниться профессиональные потертости. Начальник охраны тем временем продолжил говорить, только теперь он уже обращался ко мне:
– Меня сбивает с толку твоя одежда, приятель. Ты одет, как зажиточный горожанин. Может, ты действительно мелкий торговец и ехал с товаром в Амбуаз?
– Торговец? Наверно.
После моего ответа начальник охраны посмотрел на меня как на придурка и снова задумался. Пока он раздумывал, что со мной делать, я попытался быстренько проанализировать ситуацию.
«Вояке, похоже, без разницы, кто я. Для него сейчас главное выяснить: не опасен ли я? Судя по расслабленному виду, посчитал, что не опасен. Теперь пытается понять, что делать: взять меня прямо с собой или сначала доложить своим хозяевам. Надо ему помочь».
– Сначала я хочу привести себя в порядок, а потом, если можно, подойду к вашему костру.
Мое предложение его полностью устроило.
– Приходи.
Он развернулся и пошел к стоянке, а я – в противоположную сторону, к реке, одновременно оценивая свое поведение. Слишком все внезапно случилось, пришлось перестраиваться на ходу, импровизировать.
«Торговец? Пусть для начала так и будет. Главное, как-то обозначить себя для аборигенов. Безопасная профессия, проверку прошел, значит, опасности для них не представляю. Вспоминать буду частями, потому что о полной потере памяти никто из них понятия не имеет. Могут не понять, посчитать за сумасшедшего и послать куда подальше».
