Оставалось лишь гадать, как зло может казаться столь безобидным.
Когда Рубезаль остановился напротив, я склонила голову.
– Благодарю.
Я не стала добавлять «за милость». Мое самолюбие выдержит пару-тройку ударов, если это поможет дворам завладеть арфой.
– Девушка, – ответил Рубезаль, также опустив голову.
– Подобным неуважением ты обнажаешь свои подлинные чувства, друг, – произнесла я. – Ты утверждаешь, что явился сюда для переговоров о лучшем будущем, разве нет?
Гигант нисколько не изменился в лице, лишь дрогнули пальцы, которые он обычно держал у арфы.
– Я всегда стремился к миру.
Я улыбнулась.
– Рада это слышать. Рядом с твоим лагерем есть неплохой склон. Не прогуляться ли нам туда, чтобы…
– Здесь приемлемо.
Черт.
– Разумеется, – я взглянула на окружающих нас изгоев. – Прежде всего я хотела обсудить особый чай, который ты десятилетиями завариваешь для друзей и гостей, и то, как он на них влияет.
На этот раз гигант раздул ноздри. Он медленно подошел ближе – и растянул губы в самой искренней улыбке, какой еще никогда меня не одаривал.
– Хотя знаешь, там растут особенно прекрасные полевые цветы. Быть может, по старой памяти посидим на лоне природы и побеседуем как друзья. Придет еще время военных палаток, жестких стульев и еще более жестких разговоров.
Забавно, как резко Рубезаль передумал. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы его народ узнал о чае. Я развернулась, и мы бок о бок побрели обратно тем же путем, каким я сюда пришла.
От мысли о двух крошечных отрядах Неблагих и Благих, которые приближались к центральной палатке, сердце заколотилось о ребра. Руби наверняка оставил арфу под какой-то защитой, но я должна была верить в своих воинов и их способности.
– Роль лидера тебе к лицу, – пробормотал гигант, когда мы оставили последнюю палатку позади.
М-да?
– Роль лидера – это плохо сидящий пиджак, – ответила я. – Может, успею найти хорошего портного к тому времени, как придется его перекроить.
Рубезаль мягко рассмеялся.
– Хорошо знакомое чувство.
Я подняла взгляд на гиганта, но частичкой сознания оставалась сосредоточена на своем оружии – том, как в мгновение ока его выхватить.
– И все же ты долго стоишь во главе изгоев. Думаю, тебя затянуло. Король диких фейри – не так ли ты нынче себя именуешь?
– Что есть лидер, как не тот, кто видит проблему и в конце концов впадает в отчаяние потому, что дело не двигается с мертвой точки? Я там, где я есть, потому что никто другой ничего не предпримет.
Не похоже на мою историю.
– Мне не понять.
Остановившись, Рубезаль уселся на выступающий из земли валун. Я осталась на ногах и повернулась к гиганту, придав лицу твердое выражение. Губы Рубезаля дрогнули.
– Настал момент, когда мы… как там выражаются люди… кончаем гнать пургу?
– Звучит отлично. Ты здесь не ради мира.
– Да, девушка. Мы уже перешли эту грань.
– Ты перешел, – подчеркнула я.
Гигант приподнял плечо.
– Возможно. Я стар. Разум уже не так гибок, как раньше. Признаю.
Я стиснула зубы.
– Ты такое натворил, Руби. Почему? Ты мог бы все это время работать вместе со мной, а не против меня.
Рубезаль улыбнулся, обнажая типичные для гигантов квадратные зубы.
– А что насчет остальных, кто угнетает наш вид? Ты не говоришь от имени людей, и ты не выступишь против них на стороне изгоев.
– Неверно, – поспешила сказать я. – Я не стану представлять изгоев, если ты будешь нашептывать мне на ухо. Есть разница.
