Перрин хмуро посмотрел на него. Зеленоглазый айилец был выше Ранда и почти на голову выше него самого.
– О чем это ты толкуешь?
– О Чиад, разумеется. Ты что, не слушал меня? Она вроде как избегает меня, но каждый раз, как попадается навстречу, непременно останавливается. Проверяет, успел ли я ее заметить. Не знаю, как обстоит дело у вас, мокроземцев, но у нас таким способом женщины завлекают мужчин. Она появляется, когда ты меньше всего этого ждешь, но тут же снова исчезает. До сегодняшнего утра я даже понятия не имел, что она здесь, вместе с Девами.
– Как это здесь? – прошептал Перрин. Сосулька, точно клинок, пронзила сердце, земля ушла из-под ног. – А Байн? Тоже здесь?
Гаул пожал плечами:
– Они редко разлучаются. Но меня интересует Чиад, а не Байн.
– Чтоб они сгорели и ты вместе с ними! – завопил Перрин. Хранительницы Мудрости дружно обернулись и уставились на него. Почти все, кто стоял на склоне холма, сделали то же самое. Кируна и Бера тоже обратили к Перрину внимательные лица. Приложив неимоверное усилие, он заговорил тише, хотя напряжение по-прежнему клокотало в его голосе, с этим Перрин ничего не мог поделать. – Они должны были защищать ее! Она в городе, в королевском дворце, с Колавир – Колавир! А они должны были, в случае чего, защитить ее.
Почесывая голову, Гаул взглянул на Лойала:
– Это мокроземцы так шутят? Фэйли Айбара уже выросла из детских юбок.
– Я знаю, что она не ребенок! – Перрин набрал полную грудь воздуха. Очень трудно не кричать, если живот у тебя, казалось, полон кислоты. – Лойал, объясни этому... объясни Гаулу, что наши женщины не кидаются друг на друга с копьями, что Колавир даже в голову не придет предлагать Фэйли сражаться, что ей достаточно просто приказать, и Фэйли перережут горло, или сбросят ее со стены, или... – Нет, слишком ярки оказались эти страшные образы; у Перрина все внутри перевернулось.
Лойал сочувственно похлопал Перрина по плечу:
– Перрин, я понимаю твое беспокойство. Я знаю, что испытывал бы то же самое, если бы думал, что Эрит угрожает опасность. – Кисточки у него на ушах задрожали. К его утешениям, конечно, стоило прислушаться, как же; мать мечтала женить его на молодой женщине-огир, которую выбрала сама, а он только и делал, что бегал от нее. – Ах! Ну ладно, Перрин. Фэйли ждет тебя, целая и невредимая. Я знаю это. И ты знаешь, что она вполне способна постоять за себя. – Лойал несколько принужденно рассмеялся своим гудящим смехом, но тут же снова стал серьезен, даже угрюм. – Перрин... Перрин, ты же знаешь, что не можешь всегда находиться при Фэйли, чтобы защищать ее, как бы тебе того ни хотелось. Ты – та’верен. Узор сплетает вокруг тебя свое кружево, как ему, Узору, угодно, и использует тебя, как ему, Узору, нужно.
– Чтоб он сгорел, этот Узор, – проворчал Перрин. – Пусть все горит огнем, если это спасет ее.
Уши Лойала от потрясения встали торчком, и даже Гаул выглядел ошеломленным.
Что со мной творится? – подумал Перрин. Он всегда презирал тех, кто всю жизнь занимался исключительно своими мелкими делишками, и думать не думая о Последней Битве и Тени Темного, которая надвигалась на мир. Чем же он теперь отличается от них?
Ранд придержал черного коня, поравнявшись с Перрином:
– Ты идешь?
– Иду, – мрачно ответил Перрин. Он не знал ответа на вопрос, который только что задал себе, но в одном был полностью уверен. Нехорошо, если судьбы мира не волнуют человека, но для него лично мир без Фэйли не имел смысла.
