Сначала Катюша пыталась расшевелить шефа словами. Типа – плюйте на все и берегите свое здоровье! Ничего, мол, страшного, что корона пропала – главное, что голова цела.
Слова на Мамлеева не действовали… Девушка начала трогать директора. Потом стала щекотать и обнимать.
Наконец она протиснулась между ним и тумбой, своим лицом заслоняя пустоту стеклянного футляра.
Его глаза оттаяли, когда он посмотрел снизу вверх и там увидел ее лик… Мужик сразу раскис, уткнулся в девичью грудь и заплакал.
Именно в этот интимный момент в парадный зал музея ворвался Муромцев со своей бригадой.
Вместе с ним сыщиков было четверо, включая оперработницу женского пола Ирину Багрову… При первой встрече Муромцев решил, что она похожа на рыжую Багиру. Правда, масть не совсем точная – на самом деле рыжинка в волосах Ирины Романовны была чуть заметна. А вот что-то от пантеры у нее действительно было. Гибкость тела, мягкость походки, а еще кошачья хитрость и полнейшее самодурство… Я, мол, дикая пантера и гуляю сама по себе!
Еще в бригаде был Лев Кузькин – сорокапятилетний опер, проходивший под кличкой Зубр. Очень даже похож – такой же напор и широта взглядов.
Четвертый – криминалист по фамилии Хилькевич… Кто не знает, так это чисто белорусская фамилия!
Охрану в каминный зал не пустили. Эти коротко стриженные ребята оставались в холле, даже не зная, что за их спинами совершилась кража века…
Вадик Хилькевич начал действовать первым. Он бродил по залу и в подозрительных местах размахивал огромной мягкой кистью, опыляя поверхности и выявляя отпечатки.
Лев Кузькин сразу увлек научную сотрудницу Вайс в дальний угол. Он усадил девицу на низкий пуфик, навис над ней, как зубр над клевером и начал допрос.
Почти одновременно капитан Багрова утащила директора в другой угол… Все правильно! Так и договаривались, что при возможности мальчики допрашивают девочек и наоборот.
Муромцев сразу понял, что от этих допросов не будет никакого толка. Оба скажут, что вчера вечером корона была, а сегодня пришли – а ее и нет! Просто кошмар и тихий ужас… Это так, но допрашивать эту парочку все равно надо. Вдруг что-нибудь и припомнят…
Павел имел свою методику следствия. Он начинал осмотр без спешки и паники, спокойно раскачивая свое воображение и представляя картинку преступления – как оно было на самом деле…
Вот у основания тумбы торчат провода, которые элементарно перекусаны. А это значит, что хреновая была сигнализация, если от кусачек она не сработала, а отключилась.
Тумба сделана из толстой фанеры и только на первый взгляд имеет неприступный вид… Вот здесь панель отогнули фомкой, просунули руку и изъяли царский головной убор.
Паша слишком сильно дернул за фанерку – она отлетела, а он сам завалился на спину, произнося невнятные междометия.
Но все оказалось не зря – на внутренней стороне оторванной панели виднелись яркие и сочные отпечатки. И не пальчиков, а целых ладоней.
– Подойди ко мне, Вадик! Вот, какие мы ловкие…Зафиксируй вот эту пятерню.
– Прелесть, какая ручка… Свеженький отпечаток, но осыпается на глазах. Это пыль какая-то… Точно, шеф – это зола. Это обычная печная сажа.
– Именно так, господин криминалист! Все просто, как в мыльной опере. Злодеи проникли сюда через трубу. Если заглянуть в тот камин, то в центре будет висеть веревка… Пусть понятые посмотрят.
Делая такие заявления, Муромцев очень рисковал. А вдруг бы преступники забрали веревку с собой – и померк авторитет мудрого сыщика.
