– Жди здесь, – велел Элрой, обращаясь к Йелю. – Если в течение получаса никто не придет навестить меня и Фрейю, можешь уходить, но оставайся в замке. Понял?
– Обидно, а я-то думал, что смогу понаблюдать за вами.
– Ты понял? – рыкнул Элрой.
Йель посерьезнел:
– Конечно, капитан.
Элрой кивнул и затащил Фрейю в свою спальню. Дверь за ними закрылась. Пират запер ее на замок и повернулся к принцессе. На мгновение Фрейя испугалась, что он может наброситься на нее и сорвать с нее одежду после того, как она поставила его в такое стесненное положение.
Однако Элрой не двинулся с места: он просто растерянно смотрел на принцессу.
– Что это было? – рявкнул он.
Фрейя без колебаний встретила его взгляд.
Элрой моргнул, потом испустил вздох и, казалось, немного расслабился.
– Прости. Мне нужно еще привыкнуть к тому, что ты больше не… ты знаешь. Но правда, что это было? Я, конечно, ценю твои усилия в качестве моей жены, но там для этого было не время и не место, если, конечно, ты не хотела осрамить меня перед своими родителями.
Фрейя покачала головой и оглядела покои. Элрою отвели одну из самых больших комнат в замке с балконом, выходящим в сад. Уже стемнело, и огни города едва различимо отражались в стеклах окон.
Фрейя приблизилась к большому заваленному бумагой, цветными карандашами и прочими мелочами столу, который Элрой придвинул к окну. Девушка обнаружила компас, приборы для измерения и трафареты. Кроме того, на столе лежало несколько свернутых свитков и небольшая шкатулка с золотыми талерами, на которых была выгравирована эмблема. Искусно изогнутая буква М.
Нахмурившись, Фрейя повернулась к Элрою, который старательно избегал ее взгляда.
Схватив ручку и бумагу, девушка сунула пирату записку. Снова моргнув, тот прочел то, что она написала.
Ты подделываешь карты Мортимера?
Элрой рассмеялся:
– А я-то думал, что ты умная.
Я умная!
– Видимо, не настолько, как тебе казалось, если до сих пор не догадалась, что Мортимер – это я. Мне казалось, что ты давным-давно это поняла.
Ты лжешь.
– Зачем мне лгать?
Ради золота?
– Поверь мне, в Зеакисе его у меня более чем достаточно, – ответил он, проходя мимо нее к чайной тележке, на которой стояли ром и другие спиртные напитки. Наполнив два стакана, Элрой подал один из них Фрейе. – Но ты ведь трогала меня в присутствии своих родителей не для того, чтобы поговорить о моих картах, ведь так?
Фрейя снова покачала головой и отставила стакан. Принцесса была готова рассказать пирату все, что он хотел знать, – и даже больше. Она больше не чувствовала преданности ни своему отцу, ни Драэдонам. Отныне девушка боролась только за себя, за свою свободу и за народ, который не заслуживал гибели из-за того, что его король не мог обуздать свою жажду власти. И как бы потом ни повел себя Элрой, его предательство не причинит ей боли больше, чем уже причинило предательство родителей.
Я не откусывала себе язык.
– Я так и думал, – отозвался Элрой, в голосе которого звучало сожаление. – Что случилось?
Руки Фрейи тряслись от гнева, когда она писала:
Мне его отрезал отец.
Элрой в ужасе уставился на девушку:
– Король Андроис?
Она кивнула.
– Вот ублюдок! – выругался Элрой. – Ты ведь его дочь! Неудивительно, что ты не захотела сидеть с ним за одним столом. Я бы на твоем месте, наверное, всадил бы ему нож в глаз.
Фрейя не могла не усмехнуться
Я думала об этом.
– Почему он это сделал? – спросил Элрой, осушая свой стакан.
