Илья задумался…
– Попробую, – сказал он, – едва ли, впрочем, удастся: намедни мне командир голову намылил за то, что я с тобой разговаривал.
– Спаси меня, Илья! – продолжал Вадим.
– Ну ладно… Успокойся, попробую, – сказал Илья с улыбкой и добавил: – А между прочим вот что: я сейчас напишу письма своим и отправлю их, пиши и ты – я отправлю.
– Кому писать? – грустно промолвил Вадим. – Родные и друзья – все отвернулись от меня. Разве старику Фролу?
– Ну хотя бы ему!
Илья отправился в каюту писать письма своим, Вадим – старому Фролу.
«Милые мои, – писал Илья. – Вот я и в Англии, в Портсмуте… Мы рассчитывали прийти гораздо раньше, да задержала непогода. Начиная с Кронштадта и до самых берегов Англии нас все время трепало. Теперь завязнем в Портсмуте недели на две: течь показалась – надо чиниться. Наш фрегат оказался совсем старым, негодным судном. Странно, что такое судно – говорят, уже назначенное на слом, – отправили в кругосветное путешествие! Нас ждут обязательные бури (так говорит наш старый штурман, с которым я очень подружился, знает покойного отца) в Бискайском заливе, в Индийском океане и, быть может, у берегов Японии. Поэтому надо своевременно исправить все грехи “Дианы”. Что сказать вам о людях, которые на два года заперты со мною в старую деревянную коробку, носящую красивое имя “Диана”? Командир – сухой эгоист, неприветливый и почти всегда не в духе. Хороший служака, но никем нелюбим, и, кажется, сам никого не любит. Но дело знает. К сожалению, с матросами излишне крут: почти каждый день у нас на баке производится порка матросов. Это отвратительно. Матросы называют его Палачом. Ужасное прозвище! Старший офицер Степан Степанович Гнедой – кубышка по фигуре – не ходит, а катается по палубе, всегда куда-то торопится и суетится. Отчаянно дерется – “чистит зубы” матросам и притом еще философствует: “Нельзя, – говорит, – не бить, на бое матушка Россия держится! Везде, – говорит, – всеобщая лупка идет. В деревнях мужиков дерут, в казармах – солдат, в школах – учеников, во всех школах: в корпусах, в гимназиях, в семинариях духовных. В семьях детей лупцуют. Меня отец драл как сидорову козу, отца дед лупцевал и так далее до Адама. Бамбуковое, – говорит, – положение”. Слово “бамбуковый” – его любимое. Так его Бамбуком мы и называем, а матросы Мордобоем зовут. К чести его надо прибавить, что после мордобоя он сам, по-видимому, мучается и часто, избив матроса, потом на другой день дает ему двойную порцию водки или даже извиняется. Хотя он и драчун, но матросы к нему относятся добродушно. Терпелив русский народ! Конечно, при таких командирах боцмана и унтер-офицеры – чистые звери! Боюсь, что наше плавание не окончится благополучно: среди матросов есть люди далеко не мирные и ропщут на телесные наказания, а также и на кормежку. Она из рук вон плоха!
Конец ознакомительного фрагмента.
