Положим, я готов поделиться с раненым кровью. Но какова вероятность того, что не наврежу ему еще больше? Наша кровь может оказаться несовместимой. Ладно, для людей я со своей группой – универсальный донор. Но тут-то иномирское существо, человеком явно не являющееся. А еще есть возможность наличия у меня в крови какой-нибудь заразы, которая может стать непереносимой для ослабшего организма. Да и саму процедуру придется осуществлять все теми же шприцами-двушками. Значит, колоть придется несколько раз и можно занести дополнительную инфекцию. В общем, принцип «не навреди» сильно рисковал быть нарушенным.
С другой стороны, без переливания больной может и вовсе не перенести остаток дороги. Тем более отряд не мчал домой со всех ног, а двигался довольно неспешно.
Я выбрал наименьшее зло. В процессе манипуляций сделав для себя однозначный вывод: переливание крови одноразовыми шприцами в условиях транспортировки больного по неровной дороге – это то еще удовольствие. К тому же я, похоже, устроил неплохой шок-контент для приятелей пациента.
Заглянув в окно, красномордый дедуля отвалил с офигевшим выражением лица, вытянувшегося раза в полтора. После этого, наверное, весь отряд, подъезжая по очереди, не отказал себе в удовольствии посмотреть на мои нелепые старания не дать сдохнуть их безмятежно храпящему товарищу.
Остановился я, лишь когда у самого перед глазами все поплыло и закружилось. Остаток пути мне было совершенно по барабану, как долго, куда и зачем меня везут. Я навалился на дверцу и благополучно уснул, убаюканный плавным покачиванием неторопливо буксируемой машины.
Проснулся от настойчивого стука по стеклу. Дед будил меня, оповещая о прибытии в станицу. Точнее, к мощным воротам в высоком деревянном заборе, за которым, как выяснилось, находилось семейное гнездовье Митиано – бревенчатый сруб, обозвать который избой язык не поворачивался. Скорее, это можно было назвать теремом. Добротно сложенное здание в два этажа и еще несколько хозяйственных пристроек.
Неплохо живут эти красномордые. Если только, конечно, жилища у остальных такие же. А то, может, это местных кулаков резиденция, а все прочие жители в халупах-развалюшках ютятся и прозябают. Но оказалось, это не так.
После того как я помог вытащить из машины и занести в дом раненого, с чистой совестью передав его родственникам, а те отправили шебутного босоногого мальца за бабкой-знахаркой, наша конная процессия отправилась дальше. И я сумел убедиться, что в станице народ живет не бедствуя, а вполне себе даже припеваючи. Правда, чтобы понять это, пришлось вновь пересесть на коня. Потому как высокие деревянные заборы, огораживающие все до одного участки, не давали ничего рассмотреть из окон автомобиля.
К тому же желание сидеть в машине у меня напрочь отбивал сильный запах крови, вытекшей из Митиано и испортившей салон. Отмывать все это бесполезно. Только выбрасывать. Причем вместе с машиной. Мы ж не зря ее на буксире тащили. Бензобак и впрямь оказался пробитым, и потеря горючего не оставляла другого выбора. Смогут ли местные умельцы залатать дыру и найду ли я потом подходящее топливо – неизвестно. Но почему-то казалось, что вряд ли. Бензоколонкой в станице даже и не пахло.
– С возвращением вас, храбрые воины! – гостеприимно распахнув объятия, весьма пафосно поприветствовал нас пожилой и довольно полный человек. Стоял он на высоком резном крыльце такого же, как и все здесь, деревянного особняка, до которого мы наконец-то добрались, проехав практически через все поселение.
