При его приближении её глаза теплели и начинали лучиться. Она тянулась к нему и распускалась как цветок.
Он терялся при случайном прикосновении, краснел, становился неловким, и говорил глупости. Он пытался казаться мужественным, но в результате выглядел смешным.
Их обоих объединяло нечто тонкое не осязаемое. Что-то, что манило их друг к другу. Что-то, что выстраивало их мысли, и чувства в одном направлении. Благодаря этому, они могли подолгу стоять, друг против друга, держась за руки.
– У тебя очень нежные руки. – Сказала она. – А тогда, когда ты схватил меня за руку, мне они показались очень грубыми.
– А мне тогда твой голос показался визгливым и противным. – Ответил он.
– Противным?!
– А сейчас я понимаю, что более красивого голоса я никогда не слышал.
– Ты, тогда закричал, девушка вы забрызгали мне костюм – И схватил меня за руку. Наглец.
– Да ты выдернула руку, и велосипед упал и порвал тебе чулки.
– Я тогда готова была тебя убить. Удивительно как мы не подрались с тобой.
– Я бы не стал драться с женщиной.
– А потом ты чинил мой велосипед и долго извинялся за чулки. А я чистила твои брюки. А помнишь, как мы шли с тобой, ты катил мой велосипед, и солнце отражалось в лужах, переливаясь всеми цветами радуги.
– Потом мы долго стояли возле твоего дома рядом с цветами, которые выращивала твоя соседка.
– Да, ты бы видел её лицо, когда я вошла в подъезд с букетом из цветов, с её клумбы.
– А я всю ночь не мог уснуть. В ожидании, когда снова смогу увидеть тебя.
– И я полночи проревела от счастья на мамином плече.
– Да что-то было тогда в нас особенное.
– Что-то пронизывало, толкало на безрассудства.
– Что-то что наверно и называется счастьем.
– Да что-то, тонкое и неуловимое.
– Ладно, давай спать, завтра рано вставать.
– Ты ведёшь детей в школу.
– А ты забираешь.
И отвернувшись друг от друга, они заснули.
Под мерно тикающими часами. На стене висела старая свадебная фотография. Она в белом платье с фатой и он в чёрном костюме. Они сидят рядом. Он держит её за руку.
– Как твоё давление? – Спросила она.
– Как у новорождённого. – Ответил он. – Погода ни к черту. Ноги крутит.
– Сядь, посиди. А то свалишься к приезду детей.
– В такую погоду они не приедут.
– Приедут, успокойся. А у меня голова сегодня как ватой набита. Ничего не соображаю.
– Вот и сядь, а то с утра крутишься как на танцполе.
– А как не крутиться, надо все приготовить.
– Да что готовить. Говорю, не приедут.
– Ну что заладил не приедут да не приедут. Как попугай ей богу. Совсем с тобой сладу нет вот уж действительно старый что малый.
– Ну и готовь себе. – Он отвернулся и стал смотреть на муху, ползающую по столу. Муха была большая с лиловыми глазами и широкими прозрачными крыльями. Она подползла к краю и уставилась своими глазами на него.
– Вот же сука – И он со всего размаху стукнул по ней рукой. Стол подпрыгнул, и тарелка с салатом полетела на пол. Муха, увернувшись от удара, направилась к рассыпанному по всему полу салату.
– Твою мать ты, что ж совсем сдурел, я его все утро готовила.
– А что эта гадина тут …
– Господи, какая у тебя тут ещё гадина?
– Да муха сука глазастая уставилась на меня как
