На его лице царили усталость и безнадега. Кивнув незримому собеседнику, он завершил разговор, тут же обратил на меня внимание.
– Сядь! – кивнул на кресло.
От Сергея он ждал слепой, трусливой покорности. Признаю, не лучшее гостеприимство от родни на моей памяти, но видал и похуже. У Ареса обычно все заканчивалось смертельной дуэлью с очевидным исходом. Мне иногда казалось, что он специально строгает себе целые легионы для будущих развлечений. Дочерям везло чуть больше – их прелестные головы не покидали изящных плеч.
Я не стал противиться: в ногах правды нет. Егозливая девчонка паучихой нырнула к его большому рабочему столу. Зашептала на ухо. По ее улыбке сразу понял – что-то недоброе.
– Сергей, сколько можно? – Тот, кто отважился зваться моим отцом, грохнул кулаком по столу.
Я выбрал тактику спокойного молчания, оправдываться без обвинений не мой конек. Интересно, подслушивают ли нас оставшиеся снаружи наложницы? Наверняка.
– Сначала ты влипаешь в неприятности с «Афродита Кемикалс», потом тебя ловят на улице в компании распутных девиц…
Я все еще не видел в этом поведении скверного. Какую же карту он выложит последней? Я избил какого-то философа? Подал бедняку медь вместо серебра?
– А вчера пытался расплатиться за «гибрис» фальшивыми деньгами!
Знакомое название. Чую, здесь так величают далеко не гордыню, а проклятый Дионисов порошок. Оседлавшая тумбочку девчонка перестала болтать ногами и соскочила наземь.
– Буян, развратник, наркоман! – У нее оказался на редкость мелодичный голос.
– Света! – гаркнул отец. Кулак занесся над столешницей, но в последний миг даровал той пощаду. Ее, видимо, ценят и любят больше Сергея. Любопытно.
– Нет, я скажу: мне стыдно, папа! Мой брат – наркоман! Как я буду смотреть в глаза одноклассникам?! Они же начнут в спину пальцем показывать, создадут секретные чаты, где перемоют все косточки! Он пытался купить наркоту – не получилось. Подрался с какими-то отбросами, а потом… – Вдохновленная Света все больше ярилась, обличающе тыча в меня тонким пальчиком. – Потом купил эту дрянь где-то еще и одурманенный ввалился в городской архив! Заплевал там все! Нам счет прислали, я первой увидела…
Ага, вот, значит, откуда она знает о случившемся. Правда, немало добавила от себя: не будь я Гермес, если не в состоянии учуять ложь. Она вмиг оказалась рядом с отцом и подняла на меня взгляд, недобро сверкнула очами. Тот словно был готов сгореть со стыда. Хитрой лисицей, Светка понизила голос:
– Я договорилась, чтобы с камер удалили все записи. Проблем не будет, обещаю… – Ее взгляд вмиг преисполнился напускным гневом – Позор рода!
– Странно такое от приемыша слышать.
Она спала и с тела, и с лица: попал в самую точку. Я пробудил в семейной разборке бурю, а в ее лице обрел вечного врага. Из девчонки могла бы выйти хорошая актриса – на побелевших щечках появились хрусталики фальшивых слез. Звавшийся отцом уже набирал воздуха в грудь для окрика. Они знали прошлого Сергея, готового стерпеть любую ложь. Я же знал лишь самого себя.
– На меня напала троица бродяг. Не знаю, о чем она говорит, но они хотели утопить меня в луже. Чуть не прирезали. И если я был под порошком, то тогда что это?
Мятый клочок врачебного заключения на грязной серой бумаге вынырнул из моей ладони. Светка успела изучить написанное еще до того, как тот коснулся столешницы. И сразу же изменилась в лице, потянула к листу загребущие ручонки. Я не позволил, придержал его ладонью. Взгляд отца медленно перешел с моего спокойного лица на неровные строки.
