Кинув на меня суровый взгляд, мой начальник повернулся к князю.
— Вы же не думаете, что я отдам такого перспективного человека после того, как мы столько вложили в нее? К тому же есть правило, согласно которому аналитик не может быть творцом, и наоборот. Это строжайше запрещено!
— О чем ты говоришь, Энтони? Ты представляешь, что сейчас ложится на чаши весов? Творец первой степени — и какой-то аналитик! — не на шутку возмутился князь, испепеляя взглядом главного аналитика.
— И тем не менее есть определенные правила, — насупился тот.
— Она еще не получила должность, ведь так?
Но тут спор двоих влиятельных мужчин прервала я.
— С чего вы взяли, что я соглашусь стать творцом? — приподняв бровь, поинтересовалась я у присутствующих.
Все взгляды устремились на меня, а Разинский начал смеяться: сначала тихо, а потом захохотал в голос.
— Алексей, — строго одернул его Лехвицкий, и тот притих, тая улыбку в уголках губ.
— Вы не сможете справиться со своей силой без тотема, — обратился ко мне глава финансистов — сухонький старичок с черными глазами.
Теперь уже рассмеялась я.
— Вы опоздали с этим утверждением на десять лет. Знаете, сколько я уже живу, постоянно рассчитывая время прыжка: то, куда именно попаду, и попаду ли туда, куда мне нужно?
— Но вы прыгаете во времени все чаще! Сейчас, готов поспорить, практически каждый день. Что будет еще через пару лет? — впервые заговорил глава творцов. Кстати, очень красивый мужчина с немного волнистыми каштановыми волосами и пронзительными глазами.
— Раз уж я в детстве справилась с трудностями, то и сейчас справлюсь, — нахмурившись, ответила я.
— Вы выросли, как и ваша сила, — чуть улыбнувшись, заметил мужчина. — Сдерживать ее долго без тотема вы больше не сможете.
— А может, и смогу, — упрямо возразила я, воинственно подняв подбородок.
Тупиковая ситуация.
— Стоит прояснить еще один момент, — продолжил главный творец. — Корпорация дала вам знания, но может отказать в должности. В этом случае у вас будет только два варианта: выйти замуж или остаться старой девой на попечении своей семьи и брата.
— Или работать на Лемнискату и, опять же, остаться старой девой? Кто меня с такой работой замуж возьмет? — насмешливо улыбнулась я.
— Ну, вполне возможно, многие сотрудники корпорации будут счастливы жениться на вас. Мы этому поспособствуем, — заметил глава отдела политики.
А я сидела и не верила тому, что слышу.
— С таким доходом, какой имеет творец, и способствовать не понадобится, — сквозь смех едва выговорил Разинский, и Мэллори шикнул на него, призывая к порядку.
— Разинский, я рад, что вам смешно. Много поводов для веселья? — резко поинтересовался князь.
Алексей умолк, но улыбаться не перестал.
— Вам и так светит штраф и выговор за поверхностность суждения. Плюс Лемнискату отменяет приоритет мнения одного из творцов, и все серьезные решения вне досягаемости корпорации вы будете теперь принимать голосованием.
Я сидела, смотрела на лица этих влиятельных людей и понимала: никуда я от них не денусь. Такая влиятельная организация умеет получать то, что хочет, так или иначе.
Полюбовавшись на присутствующих еще немного, я решила заканчивать этот разговор.
— Вы ведь понимаете, что я соглашусь, да? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ответил мне глава творцов:
— Да. Ведь если вы откажетесь, то ваше настоящее, прошлое и будущее изменятся… и вы знаете, как именно.
