Однако на третий день во время обеда он неожиданно решил завести нейтральный разговор.
— Какая сегодня погода замечательная, не находите, Дарья Сергеевна?
Мы все дружно посмотрели на стекавшие по окну дождевые капли, а где-то на улице прогремел гром. Брови маменьки непроизвольно поползли вверх, но голос остался холоден:
— Ну, раз вы так считаете…
Отец кашлянул в кулак и сделал вид, что ужасно голоден, и сосредоточил все свое внимание на горячем. Десерт он предпочитал употреблять под чтение свежих газет, обсуждая с маменькой, а иногда и с нами, новости империи. И, видимо, сегодня решил применить этот прием, чтобы смягчить маменьку и растопить возникший между всеми нами лед.
— Дарья Сергеевна, смотрите! Пишут, что здоровье императора пошатнулось! — обратился он к ней.
Княгиня приподняла бровь и скептически ответила:
— Насколько мне не изменяет память, они уже лет пять каждый месяц об этом пишут. И раньше вас это как-то не волновало.
Длинные залихватские усы папеньки встопорщились, но ответил он вполне мирно:
— Вы, конечно, не знаете, но и мои люди доносят, что здоровье императора ухудшается с каждым днем.
— Да, после смерти императрицы он совсем сдал. — задумчиво проговорила она. — Но это не мешает ему править страной. И, думаю, он еще долго будет радовать подданных своими мудрыми и дальновидными решениями, — закруглила она тему.
Однако папенька закрывать ее не торопился:
— И все же. Если императору станет хуже, мне придется покинуть вас раньше срока и вернуться в столицу.
И вот сказано это было непонятно — то ли он просто ставит нас в известность о возможном развитии событий, то ли угрожает. Подобный пассаж, по-видимому, вызвал у княгини не те чувства, на которые он рассчитывал.
— Поликарп Харитонович, — глянула она на него очень строго. — Вот когда подобные проблемы возникнут, тогда мы их и обсудим.
— Да что там обсуждать?! — не выдержал князь, давая волю своему раздражению. — Если императору станет совсем худо, то и всем нам придется очень несладко! Старшие принцы погибли, младшим еще нет и десяти, и единственной адекватной претенденткой на трон остается принцесса Елисавета! Тьфу! — сплюнул он. — Вы хоть представляете, какие это проблемы для империи? Женщина на троне! Да какая женщина? Так, соплюшка семнадцати лет! Мой департамент уже устал вылавливать подосланных к ней шпионов соседних государств, а сколько вокруг нее наших «доброжелателей» вьется — не перечесть! У императора и министров, — он постучал пальцем себе по груди, как бы говоря, что он тоже, на минуточку, один из этих министров. — Уже голова опухла от мыслей, за кого ее замуж выдать, чтобы не пострадали интересы государства! Ведь как все было хорошо и понятно, пока был жив принц Павел! — отец нервно и демонстративно отшвырнул газету. — А тут вы со своими завихрениями! — он покрутил растопыренными пальцами возле своей головы и с видом оскорбленной невинности уставился в окно, за которым все так же шел дождь.
Ух ты! А папенька-то стратег! Вон как завернул! Теперь не он виноват, а неразумная женщина со своими завихрениями. Но маменьку так просто не взять. Она очень спокойно допила чай и ответила:
— Я уверена, Поликарп Харитонович, что вы сгущаете краски. Я так же уверена, что у этой девочки большой потенциал, который нужно лишь потрудиться раскрыть. К слову, такой потенциал есть не только у принцессы. И если вы решитесь взглянуть на вещи немного шире, то поймете, что развивать его гораздо полезнее для всех, чем просто закапывать в землю, — она с достоинством встала и вышла из комнаты.
