Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - страница 25

Однако эти цифры надо использовать с оговорками – из-за особенностей тогдашней системы учета, скрывавших реальное движение наличности в современном бухгалтерском смысле. Предварительный прогноз дохода обычно представлял собой сумму гросс[151], не отражая ни того, что забирали на местные государственные расходы региональные власти по месту сбора (жалованье чиновникам, затраты на сбор, затраты на содержание военного гарнизона); ни того, что оставляли себе откупщики; ни процентов, которые предстояло выплатить финансистам-кредиторам. В затраты, которые были записаны на тот или иной год, часто входили выплаты контракторам, финансистам и другим государственным кредиторам по просроченным обязательствам прошлых лет. В данном случае они попросту переносились с одного года на другой [152].

Записи с одного из заседаний государственного совета весной 1651 года, посвященного обсуждению королевских финансов, вполне позволяют судить о трудностях, с которыми сталкивались министры. Совет был предупрежден о том, что из 40 миллионов ливров предварительно спрогнозированного совокупного дохода от прямых налогов в 1651–1652 году до королевского казначейства дойдет только 23 миллиона, остальное – более 42 % от всей суммы – поглотит стоимость финансирования. В то же время расходы на размещение войск по зимним квартирам, предварительно оценивавшиеся в 7–8 миллионов ливров, в действительности обойдутся в 24 миллиона (то есть больше, чем будет доступно чистых поступлений от прямых налогов), и, конечно, на все остальные расходы денег не будет [153]. В 1653 году, по оценке историка Ричарда Бонни, фактически казна получила 17 % от 110 миллионов ливров номинальных налоговых поступлений. Остальное – разлетелось в виде вычетов на содержание войсковых гарнизонов.

Собранное с налоговых откупщиков разочаровывало. Искателей новых контрактов на налоговые откупа было немного – результат тактики давления на правительство финансистов, мечтавших добиться компенсации своих потерь из-за банкротства 1648 года[154]. Правительству ничего не оставалось, кроме как соглашаться на любые условия, какие заимодавцы ни предложат [155]. В результате на всем протяжении послевоенных десятилетий государственные официальные лица, особенно те, на которых лежала ответственность за управление королевскими финансами, работали в атмосфере кризиса, попадая из одной чрезвычайной ситуации в другую и изобретая всё новые импровизированные хитрости.

В компетенцию суперинтенданта финансов входил поиск источников дохода, а затем санкционирование его распределения. При этом непосредственно с деньгами он дела не имел. Средства, поступавшие в результате сбора налогов и займов, размещались в центральном казначействе (d’Epargne). Королевские казначеи отвечали за их выдачу лишь после того, как получат от суперинтенданта надлежащее подтверждение [156]. Поначалу Фуке и Абель Сервьен располагали одинаковыми полномочиями в обеих сферах финансового администрирования. Однако на практике эта стратегия не оправдала ожиданий: в декабре 1654 года их функции официально разделились. Отныне Сервьен отвечал за проверку и утверждение расходов и платежей. Фуке же досталась более неблагодарная задача – добывать средства. Достигнутая договоренность помогла свести трения между двумя суперинтендантами к минимуму. В то же время Бартелеми Эрвар, один из личных банкиров и деловых партнеров Мазарини, стал финансовым контролером. На этом посту Эрвар отвечал за выделение и учет средств, из которых будут оплачиваться векселя и кредиты