– Оливия! – позвал Дерек проходящую мимо камеры девушку.
Сегодня на ней была юбка до колен, рубашка застегнута под самое горло, волосы убраны в пучок. Лицо заметно отекло после пьяной ночи, и запах от нее был соответствующий.
Оливия молча подошла к решетке и спросила слабым голосом:
– Чего тебе, Дерек? Я знаю, что вы здесь.
– Могла бы уже выпустить…
– Сегодня начальник на смене, останетесь до вечера, и выпустят.
– Нам нельзя до вечера, Уду пора на поезд. Я же заплатил все издержки, что еще требуется?
– Хозяин «Кризалии» не забрал заявление, – Оливия собралась уходить.
– Постой, драку развели не мы! Там…
– Дерек, помолчи, – прервала его Оливия, потирая виски, как будто это могло помочь унять мучительную головную боль после вчерашнего загула. – Для чего ты зарабатываешь? Чтобы спускать деньги на гулянки и оплату штрафов за взорванные катера, разбитую посуду и сломанную мебель?! И это всего за два дня! У тебя есть хоть какая-то цель в этой жизни?! – Оливия смотрела на него с сочувствием.
Дерек пожал плечами.
– У тебя как раз есть время до вечера подумать над этим. Мне пора работать, – Оливия ушла, стуча каблуками, и все еще держась за голову.
– А я уже начал отвыкать от решетки. Вот – даже тело затекло, – вздохнул Уду, проснувшись от их разговоров, и с трудом садясь на твердой лавке. – Последней надежды меня лишило похмелье Оливии.
– Она ни при чем, нас действительно не выпустят до вечера. Поедешь на следующих выходных? – спросил Дерек, ложась на жесткую лавку рядом с другом.
– Я и так откладываю уже три месяца, потому что в каждое воскресенье мы пьяны в стельку.
– Оливия спросила есть ли у меня цель в жизни, – задумчиво сообщил Дерек, колупая ногтем краску на стене камеры.
Он прочитал буквы на стенах. Нахмурился. Где-то здесь должны быть и его каракули. Много.
– И что ты ответил? – усмехнулся Уду.
Дерек молчал.
Уду, переспросил:
– А?
Тишина. Уду обернулся. Дерек заснул с открытым ртом. Уду последовал примеру друга. Снова лег, полежал на одном боку, поджав ноги к животу, затем перевернулся на другой бок и изо всех сил зажмурил глаза, чтобы скорее заснуть.
23 июня, Хихон
Силия вышла из небольшого здания, где располагалась молельная комната. На ней было ее привычное черное платье из плотной ткани с белыми манжетами и белым воротником, расклешенное к низу и черный хиджаб. В руках Силия несла плоскую сумку-корзинку из бамбука – подарок отца на Ураза Байрам.
Мягко ступая по каменной дорожке, она оказалась в сквере. А вот и Луиза со своими двоюродными сестрами.
Силия знала, что встретит здесь подругу после утренней молитвы. Луиза стояла в тени дуба в бледно-розовом закрытом платье с оборками на рукавах. Нежно-голубой хиджаб свисал до бедер. В руках она держала модную сумочку, сделанную из переплетенных кожаных ленточек.
– Луиза! – позвала Силия.
Луиза отделилась от компании сестер и подошла к ней.
Солнце уже начало припекать, но здесь в тени листвы было немного прохладней.
Луиза звонко поцеловала Силию в щеку. Они немного поболтали обо всем, что произошло с ними за пару недель расставания после окончания школы. Луиза на днях вернулась из Мадрида, куда планировала поступать учиться.
– Как же твой жених? Разве вы не помолвлены? – осторожно спросила Силия.
– Он не против, чтобы я училась, к тому же никто не обязывает нас жениться сейчас. Мы будем верны друг другу, а потом сыграем свадьбу.
