Алена закрыла глаза. Она слышала шелест газеты в руках мужчины у барной стойки, на страницах которой бурлили все скандалы мира, и бурление воды, заваривающей спокойствие трав зеленого чая и нежности жасмина в пузатом чайничке из обожженной коричневой глины. Бармен выставлял заказ на стол. Уже совсем близко Алена уловила запахи трав, яблока, корицы и отчего-то кофе; слышала, как на деревянную подставку плюхнулся чайник, а вслед за этим дребезжание чайных ложек и чужое сосредоточенное дыхание. Внутри себя девушка совершенно прогнала злость и обиду, и только какая-то досада все еще тревожила ее. От этого чувства Алена пока не могла избавиться, оно словно бы стало частью ее самой.
Торопиться Алене было некуда и незачем. За последние дни она твердо решила, что Андрей был полностью прав, и ни на какое собеседование ей идти не стоит. Поэтому, в ожидании окончательного смирения, она продолжала сидеть с закрытыми глазами.
Вот уже и бармен справился с сервировкой стола, и ленивыми, размашистыми шагами возвратился в свою обитель, возиться со стаканами. Вот уже послышался хруст сворачиваемой газеты и трепет колокольчика, провожающего пожилого любителя утренних новостей, а тревога, горький запах кофе, а главное, ощущение постороннего дыхания все еще крутятся совсем рядом.
Алена открыла глаза. В эту же секунду досада и тревога застрелились; от неожиданной легкости девушке свело половину тела, но она постаралась сохранить абсолютное внешнее спокойствие. Перед ней, как ни в чем не бывало, сидел и улыбался Андрей. Девушке захотелось выбить все зубы из этого ровного строя, спрятавшегося за нахальной, буквально беспардонной ухмылкой его лица; и тут же начать жалеть об этом и со всей нежностью просить прощения за свою несдержанность.
– Алена! – решительным голосом нарушил замешательство Андрей.
– Штрудель! Ой-й.. Андрей! – осеклась и тут же в смущении опустила глаза Алена, – Ты, пришел? А я уже думала ты..
– Что? Не приду? – молодой человек усмехнулся, – От судьбы не уйдешь!
Девушка не поднимала глаз. Из-за ее плеч темно-русыми волнами скатились и закрыли разрумянившееся лицо длинные волосы. На тоненькой кисти руки неслышно отсчитывали время изящные кварцевые часы. Стрелки на циферблате показывали десять часов и пять минут утра.
«У человека иногда и за полтора года ничего не происходит, а иногда и за пять минут можно жизнь прожить!».
Нет, Андрей не опоздал ни на одну из этих пяти минут, более того, он пришел на несколько минут раньше, отлучившись на время в уборную. Перед встречей он нервничал почти так же сильно, как и Алена, мыл руки, чуть ли не двадцать раз перекладывал челку с одной стороны на другую, поправлял воротничок рубашки, ну и все остальное такое прочее – туалетное.
Порой мы столько историй можем себе понапридумывать, а на самом деле правда в девяносто девяти из ста случаев проста и банальна, а главное – безобидна и не зла.
Почему-то в своей голове мы мечтаем о прекрасном, а воображаем ужасное. Оттого и тревожимся, потому и не находим себе места. Надломанные люди-максималисты не воспринимают золотую середину. Она, вроде как, не подходит тем, кто, якобы, привык брать от жизни все и ставить на нее тоже все. Либо у тебя ничего нет, потому что ты рискнул, либо есть все и даже больше, чем необходимо по этой же причине. Жаль, большинство из людей давно позабыло, а кто-то и вовсе никогда не знал, что риск в жизни должен быть совсем о другом, чем о том, за чем нынче идет повсеместная охота. Риск первооткрывательства давно уступил место риску захватничества.
