– Мастеровые в городах дела свои устроили, кое-где даже в целые кварталы объединились, – продолжал дед. – Попов в городах мало почему-то, две-три церквушки на город и всё.
– Это хорошо, – потёр руки Кощей, – меньше влезать в дела наши будут.
– Истинно, батюшка.
– А что с лихим людом, имеется такой?
– А как же, Кощеюшка, – хмыкнул дед. – Раз купцы да другие богатеи есть, должен же их кто-то грабить? Только дикий тут народец, как есть папуасы необразованные.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился Кощей, – отсюда поподробнее давай.
– Чайку, батюшка? Вот медочек с акации, духмяный, просто сил нет, а вот вареньице малиновое, сам Иван Палыч малинку из Тмутаракани заказывали и денно и нощно варили, чтобы тебе, Кощеюшка угодить. А вот и сгущёночка Федькина, ну про неё ты и сам знаешь, небось Гюнтер твой тебе её кажный день по полведра в кабинет тайком таскает…
– Михалыч! Ты чего несёшь?! – вытаращил на деда глаза Кощей.
– Я?! – удивился дед. – Енто Гюнтер твой несёт вёдрами…
– Михалыч! Дальше докладывай! Что ты там про лихих людишек говорить начал, пока в гастрономический маразм тебя не засосало?
– Коньяку, значит, – понятливо кивнул дед и подмигнул бесенятам. Те торжественно вручили деду бутылку и он не менее торжественно наполнил бокал. – Угощайся, батюшка, не побрезгуй.
– Михалыч… – Кощей заглотнул коньяк и устало уставился на деда.
– Слушай, батюшка, – сжалился наконец-то Михалыч. – Разбойнички тут имеются самых разных мастей, как же без них? Только, как я и обсказал, дикие они, совсем ни разу не организованные. Только и могут, что кодлой по кабакам сидеть, да делами своими бахвалиться, а даже такого понятия как «общак» не разумеют. Старших над ними нет, вольница и бардак, ежели по-хранцузски сказать.
– Я вас умоляю, дедушка Михалыч, – хихикнула вдруг Маша, – где вы тут благородный французский язык увидели среди дикарских тюркских наречий?
– Вумная, да? – насупился вдруг дед. – Очки тебе подарить для большего вхождения в образ?
– Отставить этимологию, – оборвал спорщиков Кощей. – Разливай, Михалыч и дальше рассказывай. А ты, ма шер Марселина, потерпи уж со своими поправками да восхвалениями высокой европейской культуры.
Михалыч налил, Маша фыркнула и надула губки, а мы присоединились к царю-батюшке в распитии коньяка. Хоть и не хотелось, но не выставлять же Кощея эдаким алкоголиком-одиночкой? Не гоже царю в одно рыло наливаться, пришлось вместе с ним выпить. А Варя потом ругать меня будет, а я виноват, что ли? Я же не для удовольствия пью, а только ради поддержания престижа царя-батюшки. Государственное дело, понимать надо.
– Так что, Михалыч, – Кощей пощёлкал пальцами над мисками, выбирая закуску, ухватил оладик и отправил его в рот, – справишься с этой братией?
– Быстро не получится, Кощеюшка, – вздохнул дед. – Сам понимаешь, какие масштабы тут да сколько людишек надо под твою руку подвести.
– Поспешать надобно, Михалыч, – заявил Кощей. – Тебе ли не знать на ком наша власть в первую очередь держится. Посему бери ребят полковника в своё безраздельное подчинение да бесов не стесняйся привлекать и действуй тихо, но быстро.
– Завтра же и начнём, – заверил Кощея дед.
– Ладно, – кивнул Кощей, – а что тут с властями? Кто правит на Руси?
– Бардак, Государь, – сказал Калымдай, покосившись на Машу. – Сплошные князья, куда ни плюнь. Над всеми верх держит некий Великий князь Радислав. Но тоже… – полковник махнул рукой, – кто-то ему подчинился, кто-то просто вид делает, а сам силы копит.
