Кошка с одним хвостом - страница 9

Смешно, но это так. Если мы, одного призыва, скажем, сели попить водочки и попеть песен – это пьянка. Если водку пьют лица разного срока службы, то это уже неуставные взаимоотношения. И без разницы, кто кому наливает.

Когда я впервые познакомился с этим фактом, мне заодно пришлось познакомиться и с нашим особистом. Он разительно отличался от остальных офицеров бригады. Во-первых, он с особым шиком носил лётную форму, а во-вторых, комбриг, здороваясь с ним, первым отдавал честь и протягивал руку. С другой стороны, они оба были майорами.

После нашей недолгой беседы я на всю жизнь научился отличать сотрудников от простых смертных. Уважать и не бояться, но считаться с ними. И впоследствии, играя чекиста в спектакле, я мысленно сверял выстраиваемый образ с этим человеком. Приводить нашу беседу я не стану, ибо слов не помню, а помню только ощущения. Он, как цыганка, раскинув папку и глядя в мои чистые глаза и личное дело, поведал мне всё-всё-всё – и про дорогу дальнюю, и про дом казённый, и про прочие перспективы моего бытия. Как добрый пастор, удивлялся и сетовал, мол, что же это я, молодой боец, которого деды угнетали водкой и песнопениями, не встану на путь истинный и не очищу душу исповедью и покаянием. Ну и, естественно, тут же обещал малую епитимью и райские кущи в перспективе, если покаюсь, или адовы муки и геенну огненную в противном случае. Ад, с точки зрения его космогонической теории, находился в Закарпатье. В отличие от рая, который располагался где-то здесь, во Львове. Ну, рай не рай, но земля обетованная. Он даже позволил себе, как бы между нами, эти малые сомнения. Мол, может, и не рай, конечно, а лишь земля обетованная… Получается, я избран?

«Э-э, нет, – подумал я. – Я тебе сейчас пацанов вложу, ты меня отмажешь, а потом по любому поводу иметь будешь? Шалишь, начальничек, не такой я человек! Не тому меня десять лет в школе учили! Допустим, вот я вам сейчас всех сдам, господин штурмбанфюрер. А зачем это вам? Вы же и так подполье накрыли и всё знаете. Я уже понял, что среди нас завёлся стукач… А может, и провокатор! Так, господин ротмистр?! Я должен написать и подписаться? Может быть, ещё и кровью?!» Такой сумбур пронесся в моей голове, а вслух я сказал:

– Ну что вы, товарищ майор! Все спали, честно-честно! Честное пи… – и был низвергнут в ад.

Гремел я недолго. Ночь поездом или что-то около того. Так вот и началась моя служба в Батьеве, в отдельной гвардейской роте эксплуатации. Там было управление бригады, здесь КП[22] управления бригады. Там – «Чаща», здесь – «Чаща-1». Невелика, казалось бы, разница, но… Там был белый паркет, а здесь была трасса. Трасса – это почти как куваевская «Территория». Пять палаток, грибок дневального, вагончики офицеров. Под грибком никого, в палатках печки, накурено, огоньки сигарет.

– Ты, что ли, новый связист?

– Я.

В темноте, с дальней нижней койки подымается фигура и движется ко мне, на ходу выбрасывая в печку окурок, поправляя ремень и надевая пилотку.

– Идём.

Меня ведут по городку, между палаток и вагончиков, тыча пальцем в развешанные провода.

– Это дневальный, это пустой, и это пустой, это главный инженер, пустой, столовая, это к ротному, это… – и спустя десять минут такой экскурсии вдруг неожиданно: – Запомнил?

– Нет, – честно признался я.

– Да мне похрен, мне завтра на дембель, – сказал он, и я стал «специалистом по полевым кабельным линиям связи».