– Пришел Эдмундсон, из Министерства иностранных дел.
– Вот как, – произнес полковник Пайкэвей.
Он моргнул, словно собирался снова уснуть, и пробормотал:
– Третий секретарь нашего посольства в Рамате во время революции, правильно?
– Правильно, сэр.
– Тогда, полагаю, лучше мне его принять, – сказал полковник Пайкэвей без особого удовольствия. Он сел чуть прямее и отряхнул немного пепла со своего брюшка.
Мистер Эдмундсон был высоким светловолосым молодым человеком, весьма прилично одетым, с соответствующими манерами, излучавшим общее спокойное неодобрение.
– Полковник Пайкэвей? Я Джон Эдмундсон. Мне сказали, что вы… э… возможно, захотите меня видеть.
– Неужели? Ну, им виднее, – ответил полковник Пайкэвей. – Садитесь, – прибавил он.
Его глаза снова начали закрываться, но раньше, чем они закрылись, он заговорил:
– Вы находились в Рамате во время революции?
– Да. Опасное было время.
– Еще бы. Вы были другом Боба Ролинсона, не так ли?
– Да, я довольно хорошо его знаю.
– Вы выбрали неправильное время, – заметил полковник Пайкэвей. – Он умер.
– Да, сэр, я знаю. Но я не был уверен… – Эдмундсон умолк.
– Вам ни к чему стараться быть сдержанным, – сказал полковник Пайкэвей. – Мы здесь все знаем. А если и не знаем, то делаем вид, что знаем. Ролинсон на самолете вывез Али Юсуфа из Рамата в тот день, когда началась революция. О самолете с тех пор ничего не известно. Они могли приземлиться в каком-нибудь недоступном месте, а могли и разбиться. В Аролезских горах нашли обломки самолета. Два трупа. Официальное сообщение об этом завтра появится в прессе. Так?
Эдмундсон признался, что это действительно так.
– Мы здесь все обо всем знаем, – повторил полковник Пайкэвей. – Для этого мы и существуем. Самолет влетел в гору. Виною могли быть погодные условия. Есть основания подозревать саботаж. Бомба замедленного действия. Пока у нас нет полного отчета. Самолет разбился в практически недоступном месте. Объявили награду тому, кто его найдет, но сведения о подобных вещах не скоро просачиваются. Затем нам пришлось послать туда самолетом наших экспертов, чтобы все осмотреть. И всякая бюрократия, разумеется. Обращение к иностранному правительству, разрешение от министров, взятки, не говоря уже о местных крестьянах, прибирающих к рукам все, что может пригодиться…
Он помолчал, глядя на Эдмундсона.
– Все это очень грустно, – сказал тот. – Из принца Али Юсуфа получился бы просвещенный правитель с демократическими принципами.
– Вероятно, именно поэтому его и прикончили, – заметил полковник Пайкэвей. – Но мы не можем терять время на печальные истории о гибели коронованных особ. Нас просили навести некоторые… справки. Заинтересованные стороны. То есть те стороны, к которым благоволит правительство Ее Величества. – Он пристально посмотрел на собеседника. – Понимаете, о чем я?
– Ну, я что-то слышал, – нехотя ответил Эдмундсон.
– Вероятно, вы слышали, что на трупах погибших не нашли ничего ценного, как и среди обломков, и насколько нам известно, местные жители ничего не стащили. Хотя с крестьянами никогда нельзя быть в этом уверенным. Они умеют держать язык за зубами не хуже самого Министерства иностранных дел. А что еще вы слышали?
– Больше ничего.
– Вы не слышали, что там должны были найти нечто ценное? Для чего они вас ко мне послали?
– Они сказали, что вы можете захотеть задать мне определенные вопросы, – чопорно ответил Эдмундсон.
