– Я просто разбил очки, – развел он руками – и чуть не пролил на Марло вино.
Алекс решила не говорить, что она в курсе – и даже знает, как это произошло…
– Почему рислинг?
Уилл усмехнулся.
– Потому что он всегда разный – в разном регионе, в разных условиях, и я устану перечислять многообразие его палитры. Этот, – кивнул он на свой почти пустой бокал, – посредственный, но у него тоже свой характер.
– И он рассказывает свою историю, – согласилась Алекс. – Я поняла. Спасибо.
Она поняла… Конечно она поняла.
Он впервые смотрел на нее, стоящую так близко, дольше нескольких секунд, не отводя взгляда. У нее веснушки. Он не жалел, что не может спрятаться за стеклами очков… Она стала частью его раковины, его скорлупы – и больше не ощущалась как что-то чужеродное и постороннее.
Ровно в полночь Уильям Гатти ушел – как золушка с бала, – а Алекс так и не сказала ему, что синьора Мессина просила к ней зайти.
Бастер всегда убегал. Уиллу оставалось только догадываться, где пес умудрялся перепачкаться с ног до головы, возвращаясь к дому в черной корке засохшей грязи после утренних прогулок. Охотничья порода – джек-рассел-терьер – конечно, предназначена для охоты на лис, но сколько же лис обитает в округе, если за каждой приходится вот так гоняться и окунаться в лужи?
На этот раз Бастер вернулся позже обычного – и чумазый настолько, что только конус носа мелкого торпедообразного тела был белый, а остальное чернело слипшейся грязной шерстью. Уильям Гатти едва не опоздал на работу, потратив все утро на то, чтобы на веранде своего домика на окраине городка отмыть пса и насухо вытереть его полотенцем.
Обычно Уилл готовил сам и брал с собой еду в контейнерах – но сегодня на это не было времени. В кафетерии при школе готовили вкусно – чтобы приятно удивлять туристов и угождать привередливым студентам и работникам винодельни, – однако Уилл предпочитал предсказуемость и стабильность.
На обед он ел одно и то же. В одном и том же порядке. В одно и то же время… Это помогало выстраивать хаотично разбросанные элементы пространства вокруг констант, и трапеза в середине дня хорошо выполняла свою роль.
Но в этот день профессору Гатти пришлось выйти из зоны комфорта, и все шло наперекосяк. Его привычное место уже было занято – он, как правило, садился за столик и преспокойно обедал принесенной с собой едой, – на подносе с тарелками у него пестрели вовсе не те блюда… А еще яркой вспышкой его зрение обжег знакомый образ.
Уилл оценил свой выбор подойти к сидящей за широким столиком Алекс Марло как самый оптимальный и безопасный. Она не обращала внимания на него, сосредоточенно набирая текст на ноутбуке, оставив стоящую рядом тарелку с салатом нетронутой, и подняла глаза на Уилла, только когда он приблизился.
Она улыбнулась ему, он невольно улыбнулся в ответ. Он счел это позволением присоединиться и не стал ни о чем спрашивать.
Какое-то время они пребывали в молчании, и пара квадратных метров вокруг них была тихой обителью посреди какофонии звуков, мельтешащих картинок передвигающихся в пространстве объектов.
Алекс отвлеклась от ноутбука, придвинула тарелку к себе. Уилл сосредоточенно жевал, уставившись в стол, краем глаза различая, как двигаются ее руки с ножом и вилкой, как она избирательно ест салат.
– Сначала глоток сока или вина, затем клетчатка, содержащая воду, – начала Алекс, а Уилл замер, занеся нож над кусочком вареной моркови. – Потом лепешка – с соусом или маслом… Потом белок, мясо или рыба – с контрастным по вкусу и текстуре овощем, желательно с высокой кислотностью… Так звучит ваш алгоритм?
