Кошмар По-эта - страница 6
Они плясали дико под скуленье
Безумной флейты в мерзостных когтях,
Чьих волн бесцельных глупое смешенье
Закон привносит во вселенных прах.
«Посланник я Его», – мне бес сказал
И тумака Владыке грубо дал.
XXIII. Mirage
I do not know if ever it existed —
That lost world floating dimly on Time’s stream —
And yet I see it often, violet-misted,
And shimmering at the back of some vague dream.
There were strange towers and curious lapping rivers,
Labyrinths of wonder, and low vaults of light,
And bough-crossed skies of flame, like that which quivers
Wistfully just before a winter’s night.
Great moors led off to sedgy shores unpeopled,
Where vast birds wheeled, while on a windswept hill
There was a village, ancient and white-steepled,
With evening chimes for which I listen still.
I do not know what land it is – or dare
Ask when or why I was, or will be, there.
XXIII. Мираж
А был ли он, я спрашиваю снова —
Забытый мир, чрез Время что плывет —
Но часто зрю его во мге лиловой,
Сна смутного мерцающий налет.
Там были башни, с плеском странным реки,
Диковин лабиринт, простор небес
И та заря, что будит в человеке
По вечерам желание чудес.
Безлюдный брег, осокой обрамлен,
Где вились птицы, а над ним
Деревня с колокольнею, чей звон
Вечерний памятью моей храним.
Не знаю, что за край – спросить боюсь,
Когда там был, иль только окажусь.
XXIV. The Canal
Somewhere in dream there is an evil place
Where tall, deserted buildings crowd along
A deep, black, narrow channel, reeking strong
Of frightful things whence oily currents race.
Lanes with old walls half meeting overhead
Wind off to streets one may or may not know,
And feeble moonlight sheds a spectral glow
Over long rows of windows, dark and dead.
There are no footfalls, and the one soft sound
Is of the oily water as it glides
Under stone bridges, and along the sides
Of its deep flume, to some vague ocean bound.
None lives to tell when that stream washed away
Its dream-lost region from the world of clay.
XXIV. Канал
Есть место жуткое в неясном сне,
Там окружают без жильцов дома
Канал дурной, смердящий как чума
От мерзости какой-то в глубине.
Там переулки, сузившись в верхах,
До улиц вьются, что на картах нет,
Луна роняет призрачный свой свет
На окна мертвые в косых рядах.
Шагов не слышно там, звучит лишь плеск
Скользящих черных маслянистых вод —
Теченье под мостами их несет
До океана, зрим вдали чей блеск.
Неведомо, когда унес поток
Из яви сей заблудший в снах мирок.
XXV. St. Toad’s
“Beware St. Toad’s cracked chimes!” I heard him scream
As I plunged into those mad lanes that wind
In labyrinths obscure and undefined
South of the river where old centuries dream.
He was a furtive figure, bent and ragged,
And in a flash had staggered out of sight,
So still I burrowed onward in the night
Toward where more roof-lines rose, malign and jagged.
No guide-book told of what was lurking here —
But now I heard another old man shriek:
“Beware St. Toad’s cracked chimes!” And growing weak,
I paused, when a third greybeard croaked in fear:
“Beware St. Toad’s cracked chimes!” Aghast, I fled —
Till suddenly that black spire loomed ahead.
XXV. Сент-Тоуд
«Эй, берегись, Сент-Тоуд там звонит!» —
Он крикнул, лишь нырнул я второпях
В безумных улиц лабиринт впотьмах
Реки южней, где древность в грезах спит.
То был старик согбенный, в рвань одетый,
В мгновенье скрылся он из виду прочь,
И я продолжил погружаться в ночь
Туда, где крыши зубьями воздеты.
Похожие книги
Американский писатель Говард Филлипс Лавкрафт при жизни не опубликовал ни одной книги, печатаясь только в журналах. Признание пришло к нему спустя десятилетия после смерти.Его творчество стало неиссякаемым источником вдохновения не только для мировой книжной индустрии, а также нашло свое воплощение в кино и играх. Большое количество последователей и продолжателей циклов Лавкрафта по праву дает право считать его главным мифотворцем XX века.В сборн
Говард Филлипс Лавкрафт, не опубликовавший при жизни ни одной книги, стал маяком и ориентиром жанра литературы ужасов, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов. Влияние его признавали такие мастера, как Борхес, и такие кумиры миллионов, как Стивен Кинг, его рассказы неоднократно экранизировались, а само имя писателя стало нарицательным.
Совершая многочисленные путешествия по Массачусетсу в поисках старинных причудливых построек, архитектурных свидетельств колониальных времен, Говард Филлипс Лавкрафт описал множество своих впечатлений в письмах, эссе и путевых дневниках.Благодаря этому внимательный читатель может отследить увлекательную связь между реальными ландшафтами и зданиями и созданной воображением писателя местностью вдоль реки Мискатоник: Кинг-спортом, Данвичем, Иннсмуто
Говард Филлипс Лавкрафт известен прежде всего своими шедеврами малой прозы – «Зов Ктулху», «Дагон», «Данвичский ужас», «Тень над Иннсмутом», «Затаившийся страх» и многие другие. Но лишь немногие поклонники писателя знают о его поэтическом наследии. А между тем, современники самого Лавкрафта – Роберт Говард, Кларк Эштон Смит и другие – высоко ценили именно поэтическое творчество знаменитого «затворника из Провиденса», сравнивая его стихи с поэзией
В Нью-Йорке магия контролирует всё.Но ее сила слабеет. И никто не знает, что происходит.Кроме Сидни – нового, неизвестного мага невероятной силы, равной которой не было несколько десятилетий.И возможно, она единственная, кто может остановить тьму, которая ослабляет магию.Вот только Сидни не хочет помогать системе – она хочет ее разрушить.
Сегодня имена Роберта Ирвина Говарда, Говарда Филлипса Лавкрафта и Кларка Эштона Смита, авторов, постоянно сотрудничавших с палп-журналом Weird Tales в первой половине двадцатого века, узнаваемы даже для случайных читателей странного и фантастического. И все же куда более популярным писателем в эпоху золотого века «журнального чтива» был тот, чье имя и творчество сейчас оказалось в безвестности – Сибери Куинн.Рассказы Куинна были представлены в б
Задаётся Дия вопросами: необъяснимое или непознанное; случайность или неизбежность? Нет случайностей, во всём есть смысл, за неурядицей всегда наступает прояснение – осознала, когда открылась тайна её рождения и способности, коими наделена. Девушка не поддалась искушениям, сердцем выбрала жизненный путь.
Путешествующий в одиночку писатель попадает в бурю на перевале Умптеских гор, отчего его жизнь едва не обрывается. Избежав гибели, он завершает маршрут и пишет книгу о своих приключениях, утаивая правду о своих приключениях.Три года спустя события прошлого настигают его и заставляют вернуться на заснеженные перевалы. Горы подарили ему отсрочку от смерти.Горы дали ему три года жизни.Горы требуют возвращения долга, но для этого путешественнику прид
Современный мир, со всеми прогрессирующими технологиями, лишает людей раскрывать свой внутренний потенциал, предназначенный при рождении. Сон – один из основных факторов существования внутреннего мира, который люди привыкли воспринимать как отдых, но только не главный герой, использовавший сон для открытия своей жизненной цели. Сева – обычный парень из небольшого городка, пообещал себе добиться успешной работы и вытащить семью из нищеты, так как
Россия, ближайшее будущее. Все жители страны носят на руках штрих-коды, в которых сохраняется полная информация о носителе. Официально это делается для борьбы с терроризмом, неофициально – для того, чтобы опознавать и уничтожать ведьм. Однажды во время проверки кодов Катя Кравцова, студентка филологического факультета, сталкивается со странными людьми, которые называют ее ведьмой и пытаются арестовать. Спасение приходит со стороны Ростислава Беле
На гору пробралась лиса, и у зверей тут же начали пропадать вещи, а выходить из дома стало опасно. Ёжик, однако, подозревает, что лиса тут ни при чём, и всё не так просто как кажется. Дело запутывается с каждым шагом, а над жителями горы всё явственней проступает чья-то зловещая тень…
Автор – известный детский писатель, участник Великой Отечественной войны (1941–1945) – рассказывает школьникам о ее главных битвах. Шесть книг серии описывают подвиг нашего народа в освобождении родной страны и Европы от фашистских захватчиков. Первая книга серии посвящена великой Московской битве (1941–1942).Издается к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне.Для среднего школьного возраста.