У Саши вдруг в голове возникла страшная картинка. Его отец сходит с ума от горя и тоски по ушедшей Татьяне, и хочет убить его. Своего сына. Вот он берёт большой кухонный нож, и идёт прямо на Сашу. Мальчик пытается укатиться от безумного Матвея, но куда ему на этом кресле! Простор для побега ограничен стенами дома. И вот уже некуда больше катиться. Саша поворачивается и умоляет папу не делать этого. Но в глазах Матвея нет ни капли нормальности: они черные и совершенно сумасшедшие. Вот отец приближается и заносит над ним большой нож с длинным острым лезвием…
Саша стряхнул видение. Вытряхнул из головы, как мусор из мешка. Какой он, однако, впечатлительный… но что, если… что, если это не просто видение, а пророчество? И это случится, если они с Матвеем останутся в этом странном домике? В котором снятся кошмары. Ощущается присутствие кого-то в темноте. Исчезает и появляется мебель.
– Пошли на улицу. – выдавил из себя Саша. – Точнее, поехали.
Когда они проезжали мимо кухни, Матвей поднял глаза от компьютера:
– Далеко?
– Просто на улицу.
– Далеко один не катайся. – предупредил отец.
И посмотрел на Сашу своими ясными, разумными глазами. Разве что уставшими, с тенью недосыпа в углах.
– Да я и не один. – буркнул Саша.
– Обедать приходи. – крикнул ему вслед Матвей. – И ты, Майя, тоже приходи, если хочешь.
Саша проехал весь двор, не оглядываясь, и почти выкатился на дорогу. Притормозил. На дороге, хоть и не часто, но появлялись машины.
– Куда ты так стартанул! – догнала его запыхавшаяся Майя. – Что с тобой?
Саша развернулся и посмотрел на неё. Она дышала, словно кросс пробежала. Километр.
– Физру не любишь, да? Не ходишь на неё?
– Откуда… ну, я больше литературу люблю. А от физры у меня освобождение.
– Дура! – почти крикнул Саша. – У тебя есть рабочие ноги! Ходи на физру. Почему, почему вы не пользуетесь тем, что вам дано?! Я не могу, даже после всех чёртовых реабилитаций, не могу! А ты-то что?
– Да какое тебе дело? – возмутилась Майя. – Чего это ты вообще тут разорался?
Саша выдохнул. Потом сказал уже гораздо спокойнее.
– Ничего. Прости.
– Этот дом влияет на тебя. – учительским тоном сказала Майя.
Так, если бы она была классухой, и назидательно говорила бы тихому двоечнику Петрову, который вдруг начал хулиганить: «Этот Сидоров плохо на тебя влияет!» Саше стало смешно, и он фыркнул.
– Влияет-влияет. – повторила Майя. – Ты сходишь с ума. То орёшь, то смеёшься.
Саша посмотрел на девочку нормальным, не по годам разумным, взглядом, и сказал с грустью:
– Лучше бы ты мне ничего не рассказывала!
– Ты чего обедать не идёшь? – высунулся из дома Матвей. – Сидишь и сидишь там уже три часа.
Чего он обедать не идёт… может сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать отцу, как его пугает этот дом? Пугает с первой ночи, хоть Саша старательно уговаривал себя не бояться. Он думал. Даже лоб от напряжения стал побаливать.
– А где девочка Майя. – спросил отец.
– Майя улетела. Ушла к себе домой, в смысле. – Саша подкатился к крыльцу. – Нашёл няню?
– Пока нет.
– И не найдёшь! У дома дурная слава.
– Чего-о? – у Матвея глаза полезли на лоб. – Какая ещё слава?
– Тебе впарили дом с привидениями.
Отец помолчал немного, а потом расхохотался.
– С кем-с кем? С чем? Иди обедать, юморист! После обеда поедем к врачу.
– К какому?
– К нашему, в Москву.
Ну, и то слава Богу. Хотя бы сельские доктора Саше не грозят. Нет, он ничего против них не имел, и Королёв, говорят, всё-таки город, но своя, родная Ксения Витальевна, прекрасный врач-невролог, – это уже как семья. Саша наблюдался у неё, и сам уж не помнил, сколько.
