Короче, уложили мы стонущего батю на телегу, рогожкой его прикрыли, и к дохтуру мамаша его повезла, а сами челнок догрузили. Даже для варений, сестренками наваренных, место нашлось. Так вот, как только этот киборг «Альфы-47-01» забрался в челнок и объявил о готовности к отлету, слышу, зовет меня деда. Потрепал по затылку, в глаза так серьезно глянул и говорит:
– Взрослый ты уже у нас, внучек…
Что-то мне такое вступление не понравилось. У деда с батей всегда так: как на ферме вкалывать во время каникул, когда другие пацаны купаться идут или на рыбалку, – так ты взрослый уже, а как на роллере покататься или в воскресенье в клуб на вечерний сеанс синематографа – так мал еще.
Так вот деда мне и говорит, что вместо бати заболевшего я с челноком лететь должен. И что бояться нечего, челнок полетит на автопилоте, торговать тоже робот будет по батиным рекомендациям, а мне лишь надо будет за этим киборгом проследить, потому как нынче и живому человеку довериться боязно, а тут железяка электронная.
Поначалу я испугался. Видано ли, лететь одному в даль невиданную. И уж рот открыл, чтобы предложить деду самому, если он так хочет, лететь на этой фигне. А что, у меня причина веская: во-первых, я еще несовершеннолетний, во-вторых, мне к экзаменам готовиться, книжки читать. Но тут вспомнил я мистера Урайю и его рассказы про миры далекие. Да еще представил, как приду осенью в школу, выложу на парту пачку стереоснимков и расскажу, как покорял открытый космос на настоящем космочелноке. То-то Боб Ституб от зависти лопнет. Как-никак, а получается, что я буду первым астронавтом нашей Санта-Лючии. Да мне по-любому памятник на площади перед мэрией положен!
От таких перспектив, признаюсь, у меня аж дух захватило. В общем, кивнул я молча, прихватил из роллера камеру, свистнул Шарика и под мамашин вой полез в кабину. Мамаша-то убивалась, как я понял, все больше для порядку. А кого ж еще послать? Зятьев мамаша сроду не любила, а деда… Дед однажды на ярмарке на воздушном шаре хмельной прокатился, так его потом неделю валерьянкой отпаивали. А что, мне четырнадцать через месяц исполнится, да и ростом я не обижен. Тем более работает-то ярмарка всего шесть часов, да еще лететь пару, так что к ночи точно дома буду.
Забрался я в кабину на кресло пилотское, сдвинул в сторону сумку с едой, для бати собранной, затолкал Шарика под кресло, чтобы не мешался, натянул на голову настоящий космический шлем, за штурвал ухватился и так пожалел, что деда с батей соседей разогнали. Эх, видели бы меня сейчас Стю Стаклифт и Боб Ституб, а лучше – Барбара Чен из старшего класса… А так зритель у меня был один – Шарик. Он нос свой мокрый из-под сиденья высунул и смотрит на меня: ты че, мол, Люка, задумал? Нахрена нам в этой тесноте сидеть, может, лучше в лес, на охоту?
Тут в кабине темно стало, это защитный экран на пилотской кабине закрылся. Оно и понятно, полет-то в автоматическом режиме предстоит. Вот невезуха, не увижу я, значит, как Грым родной из космоса выглядит. И тут корабль как загудит, как задрожит, и меня вжало в кресло. Я понял, что лечу. Лечу! Но завизжать от восторга мне не позволил комок, подкативший к горлу. Еще пару минут этой тряски, и я облевал бы всю кабину. Но, на мое счастье, вибрация скоро кончилась, и я почувствовал, что тело мое ничего не весит. Вот она, невесомость, огурчики, помидорчики из корзинки, что на соседнем сиденье пристегнутой покоилась, медленно так вылетели и у самого моего носа зависли… А тут как Шарик завизжит. Смотрю, а он под самым потолком летает – лапы раскорячил, хвостом, как пропеллером, крутит, глазищи – что твои пятаки. Во смеху-то!
