Вся троица присела «на дорожку». До отправления оставалось ещё минуты три. Помолчали секунд тридцать…
Тихо разговаривают… При этом звуки их голосов как обычно в вагоне поезда перед отправлением, полностью поглощаются облицовкой стен и потолка. От этого тональность разговора получает какой-то приглушённый характер… и голоса собеседников звучат как-то по-волшебному мягко, по-домашнему.
БАТЯ:
– Ты смотри, как доедешь, картошку куда-нибудь в прохладное место поставь. А то…
МАМАНЯ (прерывая Батю, но не повышая голоса и как-то по-доброму).
– Да надоел ты уже со своей картошкой!.. (обращаясь к Вовке) Ты смотри, сумку с деньгами и документами всегда при себе держи! Даже в туалет с ней ходи!.. Слышишь!..
ВОВКА:
– Ладно…
МАМАНЯ (передразнивая Вовку):
– …Ла-а-дно!.. (и легко, по-матерински, толкнула Вовкину вихрастую голову).
БАТЯ:
– Осенью тебе тётя Света из Волгограда сала пришлёт…
МАМАНЯ:
– Позвони, как приедешь.(тяжело вздохнула) Ты уж там с соседями по общежитию постарайся не ссориться.
БАТЯ:
– В обиду себя не давай никому…
Мать опять тяжело вздохнула
ПРОВОДНИЦА(громким звенящим, противным голосом):
– Провожающие!.. Выходим! Отправляемся!..
Мама и Папа бросились обнимать и целовать сына… Вовка пошёл провожать их к выходу, они продолжали одновременно говорить, давая сыну последние наставления.
БАТЯ и МАМАНЯ(вместе):
– Даже в туалет с сумкой!.. Картошку в прохладное место!.. Позвони сразу!.. Тётя Света… сало… В Партию… С соседями…
АВТОР:
– И вот!.. Вовка остался один в купе… За окошком стоят Батя и Маманя… Что-то говорят… Но он их не слышит… Окно не открывается… Батя смахнул слезу… Маманя держится… Она никогда не плачет…
Поезд с лёгким рывком тронулся… И Вовка почувствовал, как в момент этого рывка как будто разорвалась какая-то домашняя мягкая, тёплая шерстяная ниточка, связывающая его с этими людьми. Мать и Отец долго вели его по жизни, заботливо привязав его этой ниточкой к себе… И вот они привели его, как котёнка, к поезду, посадили в купе… И ниточка порвалась… А что дальше?!.. А дальше сам!.. Всё САМ! Каждое решение, принятое им в жизни, будет ТОЛЬКО ЕГО РЕШЕНИЕМ… Каждая ошибка – ТОЛЬКО ЕГО ОШИБКОЙ… И теперь он САМ должен идти по дороге жизни безо всяких ниточек и верёвочек. И такая тоска сжала Вовкино сердце, что он уронил свою голову на ладошки и горько заплакал… «Фирменный» набрал скорость и всё дальше и дальше уносил его от Бати и Мамани, которые всё ещё стояли на перроне… Он сидел один в пустом вагоне поезда… Сидел и плакал… И как же одиноко ему было в эту минуту…
– Бутуп-бутуп, бутуп-бутуп – настукивали колёса…
– Бу-туп, бу-туп, бу-туп, – вторило им Вовкино сердце…
ПРОВОДНИЦА (зашла без стука в купе с постелью в одной руке и чаем в мельхиоровом подстаканнике в другой):
– Да ты не переживай!.. Приедешь в Москву, знаешь, какая интересная жизнь у тебя начнётся!.. Так что не плач! Всё у тебя будет хорошо!..
ВОВКА (поняв, что проводница застала его в момент минутной слабости):
– А я и не плачу… С чего вы взяли!.. Вовсе я не плакал!..
ПРОВОДНИЦА (скрывая добрую улыбку):
– Конечно, не плакал! Я и не говорила, что кто-то плакал!.. (уходит, выложив на стол перед Вовкой из кармана белого передника ещё парочку сахарных кубиков и ржаную печенюшку).
АВТОР:
– Бутуп-бутуп, бутуп-бутуп -, стучали колёса…
– Бу-туп, бу-туп, бу-туп, – отвечало Вовкино сердце…
Яичко, отварная курочка и солёный огурчик окончательно подняли ему настроение.
