– Ты не знаешь, он днем вчера собирался в кино?
– Собирался. Еще просил меня узнать, во сколько начало.
– При этом был кто-нибудь?
– Никого.
– Знаешь что, Лена, у меня сейчас времени в обрез, а вечером я, может быть, освобожусь. Мне бы с тобой еще поговорить…
– О Никитине? – Она внимательно посмотрела на меня.
– Да, о нем, – твердо сказал я и поднялся.
Прежде чем отправиться в отделение, я решил зайти в исполком. Там работала Надя Власова, племянница Егора Егоровича. Самого Власова я пока не хотел беспокоить. Действительно, не стоит зря его волновать. Подходило время моего дежурства, и я был вынужден позвонить в отделение и предупредить, что задержусь.
К телефону подошел Зайцев.
– Следователь прокуратуры Зайцев слушает.
– Это говорит инспектор уголовного розыска старший лейтенант Сохатый.
– Я вас слушаю, – ледяным тоном произнес Зайцев.
Я ему попытался коротко изложить причину моей задержки.
– А почему вы не хотите заняться самим Власовым?
Я объяснил почему.
– Либеральничаем, старший лейтенант Сохатый, а с момента убийства прошло уже десять часов. Вам ясно, товарищ Сохатый? – очень многозначительно закончил он.
Надя удивилась моему приходу, особенно когда я попросил ее выйти со мной в коридор из комнаты жилищного отдела, где она работала инспектором и где всегда толпился народ.
– Наденька, – сказал я, – вчера вечером вы где были?
– Как где? В клубе. Вы что же, не помните? Мы еще с вами поздоровались…
– Ах да, совсем забыл. Конечно, конечно… – Я так и не смог вспомнить, чтобы мы поздоровались. – Вы, разумеется, уже знаете, что вчера произошло.
– Знаю. – Она кивнула и погрустнела.
– А что ваш дядюшка говорит по этому поводу?
– Что говорит? Говорит, что зря человека не убьют… Сегодня утром встал злой, а как я ему рассказала, еще больше разозлился. Выпросил у меня трешку. Как-никак они вместе воевали с Никитиным…
– Значит, он считает, что его убили за дело?
– Нет, – она пожала плечами, – он так не сказал. Он вообще по утрам злой, похмельный. Ему чего ни скажи – все так и надо.
– А что же он, только сегодня и узнал? А вчера?
– Так он же вчера спал пьяный. Его и пушкой не разбудишь.
– Вы во сколько пришли домой?
– Часов в одиннадцать, а точнее, в начале двенадцатого.
– И Егор Егорович спал, когда вы возвратились?
– Спал! Так нахрапывал, что стекла дрожали.
– Значит, вы на танцы не остались?
– Какие уж танцы… – сказала она обиженно, потом задумалась и озабоченно спросила: – Почему вы меня обо всем спрашиваете? Опять он что-то натворил?
Она подняла на меня глаза, полные такого испуга, что я поспешил ее успокоить:
– Да нет же, все в порядке. Просто Егор Егорыча у нас вчера не было, вот я и решил справиться. Не случилось ли чего с ним. А то видите, какие происшествия в нашем городе…
Я попытался улыбнуться. На самом же деле, улыбаться мне совсем не хотелось. Вот ведь как получается: двое видели Власова без пяти одиннадцать, а в одиннадцать десять он уже спал. На него это не похоже. Обычно он засыпает не так скоро – уж мне-то известно. Прежде чем захрапеть, он минут двадцать сидит на кровати и беседует сам с собой о жизни. Потом лежа выкуривает папиросу, произносит свой последний монолог и уже тогда забывается. Да, неувязка. Выходит, или те двое ошибаются, или Егор притворялся, что спит. Мне очень не хотелось, чтобы Власов хоть чем-нибудь был причастен к этому делу. Я за семь лет работы в этом городке настолько привык к нему, что он стал уже необходимой, неотъемлемой частью моей жизни.
