– Как это – они идут сюда? – не понял я, и поспешил запрыгнуть на стол. – Это что, улица, или переулок?! – не понимал я, ведь у нас даже входной двери не было, потому что за ней все равно ничего нет!..
– Судя по всему, у нас теперь перед домом есть лужайка, на ней – забор из кустов, а за ней виднеется просвет. Что там еще, давайте разберемся позже! – Изабель взвизгнула, так как в дом ударили чем-то тяжелым.
– Ой, я сейчас! – снова смутилась Зина и поспешила из библиотеки. Я, конечно, не образец мужества, но поспешил за юной леди.
В холле нас ждал сюрприз в виде входной двери, которую сейчас взламывали снаружи.
– Не смотрите, пожалуйста… – смущенно попросила она. Я оглянулся, Изи вообще пропала, а я же просто отступил обратно в библиотеку.
Раздался звук отворяемой двери, и прозвучало басом.
– Ша, придурки! – и послышался звук удара и отборная ругань, потом еще удар, и еще, и так семь раз…
Я уже почти вполз под кресло, когда вернулась Зина.
– А куда их? – она заглянула ко мне в укрытие.
– Дверь с топориком, но сама не заходи! – из-за стеллажей показалась Изабель. – Просто закидывай туда.
– А что там? – Зина склонила голову и с живым интересом рассматривала Изи.
– Не знаю, но там тьма, и она их поглощает, как живая… – Изи передернула плечами. – А после них остаются пуговицы, застежки, артефакты, железо. Такое ощущение, что ОНА не переваривает это…
– Ой, как все у вас тут интересно… – Зина не испугалась, а, скорее, ей действительно было интересно. Она выпрямилась и пошла снова в холл. – А у нас в деревне скукотища! – Зина вышла на крыльцо, где аккуратно были сложены восемь мужских особей. Она схватила по одному за руки и легко поволокла в дом.
У меня, честно говоря, челюсть отвисла от удивления. Она, играючи, словно кукол, перенесла в дом всех мужчин, лежащих без сознания. Зашвыривая по одному за дверь с топориком. Брала за шкирку и ремень, приподняв над полом, закидывала внутрь тьмы. Та поглощала жертву молча, беззвучно.
– Ну, вот и все! – она оттряхнула ладони, закрыла дверь и посмотрела на нас. – Мне бы руки помыть, и чаю, если можно… А потом – домой!
– А домой теперь нельзя, – мы переглянулись между собой. – Ты читала контракт?
– Как – нельзя? А у меня там коровы, поросята, тетка ругаться будет! – словно не услышала меня девушка и, всплеснув руками, посмотрела на меня.
– Так. Ты когда сюда попала, что делала? – Изабель подошла ближе.
– Я? – она потерла лоб. – Кажется, ходила в лес, за дровами, много нашла сухих деревьев, несла два сразу… – она растерянно смотрела на нас. – А потом я упала в яму и меня присыпало дровами, – она смотрела на нас, и я понимал: сейчас заплачет.
– Тише, успокойся, – подбежал к ней и, поставив лапки на подол, заглянул ей в глаза. – Ты жива, это главное, но всего лишь должна поработать здесь. Тебе должны были дать свиток, без твоего согласия никто бы не прислал сюда.
– Ну да, когда мне по темечку полено – то прилетело, – она потерла макушку рукой, – голос спросил: «Хочешь жить? Пойдешь в услужение?»
– А ты что? – уточнил я. Изи не делилась, как она попала сюда.
– Я сказала «да»… Я же не думала, что умерла! – теперь она терла глаза.
– Не плачь! – шикнула на нее Изи. – Ты не умерла, но, вернувшись домой, умрешь, в яме, похороненная под дровами. Посмотри в карманах, должен быть контракт. Читать-то умеешь?
– Немного, – Зина засунула руки в карманы в платье, и, покопавшись там со сосредоточенным лицом, достала свиток.
