Кот по кличке Мяу. Том I - страница 21

Так что, вытряхнули бедных монашек из келий, как мышат из мешка, и сравняли тот первый монастырь с землей.

Говорят, что монашки те, когда уходили с насиженного места, куда-то в другую, окраинную обитель, прокляли – уж не знаю кого, сплюнули через плечо и предрекли – «месту сему – пусту быть». Не думаю, что это они так уж серьезно, взаправду проклятие наложили – брякнули небось просто так – со зла. Потому что, хоть и женский пол, хоть и Божьи невесты, но тоже, как и все, порядки то наши знали, – так уж испокон веков у нас заведено – то разбрасывать камни, то потом их же обратно и собирать. Ломать и строить. Рвать и метать. Низвергать до основанья, а затем на их обломках возводить свои, новые. То какого-нибудь Дзержинского ухватят вдруг за голову и выдернут с Лубянки, как гриб поганый, место окропят и крест поставят на постаменте, а потом и крест с постаментом вместе тоже уберут и на этом месте клумбу зафигачат. А теперь вот опять грозятся железяку эту, вернее, Феликса этого железного опять откуда-то приволочь и на эту клумбу снова воздвигнуть…

Почему так? Местность что ли у нас такая? Флюиды какие зловредные? А может потому, что проклинать мы любим все и вся, и по любому поводу, и без повода, а оно потом эдаким Макаром нам же и аукается? Трудно сказать, но именно в этом месте Москвы тоже так получилось. Хотели, как лучше, а получилось – как монашки накликали. Но эту то грустную историю с первым храмом все и так знают. Повелел Отец народов и сравняли его с землей. В смысле, сначала Храм сравняли, а потом, и до Отца народов добрались. Лежал себе тот спокойно в мавзолее рядом со своим друганом и учителем, а потом вдруг раз… – и не лежит уже. Разлучили их зачем-то. Этого якобы ночью у стены закопали, а тот пока лежит, ждет, когда и его куда-нибудь переведут, к земле поближе. Так уж у нас заведено – не сразу, а постепенно, – медленно и по-садистски, со смаком…

Но, это ладно. Это то, как раз и не самое интересное из того, что произошло в процессе всей многовековой кутерьмы на этом маленьком клочке московской земли.

Самое то интересное затевалось там позже – между разбрасыванием камней первого Храма в 1931 году и до постройки этого самого бассейна в 1960 -м. Когда там – то бурно начиналось, то снова затихало, грандиозное строительство, которое, в отличие от второго Храма, так и не было доведено до конца. А жаль. Было бы сейчас на что посмотреть.

Такое там планировалось – жуть. Невиданную вещь должны были воздвигнуть. Ну, просто восьмое чудо света! Прекрасный, доселе невиданный дворец. «Дворец Советов». Чего там в нем должно было происходить в том дворце? Для кого его строили? Кто должен был там давать советы и кому, и по какому, так сказать, вопросу – этого мы тогда, по молодости, совершенно не понимали. Но о самой этой безумной задумке Отца народов знали прекрасно, и она задумка эта, как, впрочем, и все его начинания, могла поразить своим размахом даже самое развращенное воображение.

Только представьте себе – на круглом гранитном пьедестале высотой почти в пол километра (Да-да! Я не оговорился!), упершись ногами в эту каменную громаду и, пронзая головой облака, стоит, блистая на солнце, восьмидесятиметровый золотой Ильич в кепке:

РУССКАЯ МАТРЕШКА

Ну что? Представили все это в масштабе? Впечатляет! Ну, то-то же!! Куда там колоссу Родосскому, а тем более церетелевскому Петру, шплинтом стоящему сейчас за штурвалом, чуть дальше на стрелке, которого, кстати, современные бомбисты и низвергатели основ тоже взорвать хотели – все это такая мелкота! Пигмеи по сравнению с той задумкой. У этого, нашего – один только, указующий, и тоже позолоченный перст, посылающий всех нас куда-то в сторону Замоскворечья, и дальше, прямо в безоблачное светлое будущее, а может и еще куда, – этого тогда никто толком знать не мог, должен был быть длинной около восьми метров! Врубаетесь. Один только его палец, должен был торчать на этой верхотуре – как троллейбус. А внутри того пальца почему-то… – библиотека. Так тогда нам пацанам рассказывали…