Кот в коробке - страница 16

– Но как вы собираетесь делать это в подвале?

– Да, это стремно. Охлаждение, аварийный выход для пучка… Не хотелось бы подорвать весь район.

– Да что там район? Всю Москву.

– Да что там Москву? Всю Россию! Но мы же не собираемся разгонять их до скорости света, тут главное не это, а то, что никто пока не пытался направить одну пару на две мишени, понимаешь, при передачи на одно приемное устройство, срабатывает другое, то если направить на оба, то может пройти обратка с той стороны, если Эверетт прав, то… – и он снова пустился в свои бесконечные квантовые дебри, и Яна продиралась туда вслед за ним, и Королевский морок подернулся дымкой и отступил. И Яну захлестнуло волной нежности и благодарности к Тосе, уже вовсю размахивающему руками и рисующему на грязном стекле электрички какие-то схемы, с такой силой, что на глазах выступили слезы. Она не сводила с него глаз и слушала, одновременно ощущая мерный пульс счастья внутри.

Яна вышла из ванной, на ходу накидывая белый халат и, вытирая короткие теперь волосы полотенцем, подошла к окну. Солнце уже успело скрыться за домом, на подъездной дорожке пролегли косые тени от кедров. По газону ездил на райдере Андрей, кто-то из садовников пересаживал бордюрные розы, тайка Ваан мыла из шланга парковочную площадку перед гаражом. В дверь деликатно постучали. «Догадайся, кто», – мрачно подумала Яна и, не оборачиваясь, крикнула, «Войдите»!

– Яна Николаевна, – кашлянув для приличия сказала Нина у нее за спиной, – Опять Марина Ивановна звонила. Я сказала, что Вы заняты. Но, полагаю, она Вам на сотовый перезвонит. Хотите, я отвечу?

– Нет, спасибо. Я сама.

– Что-нибудь желаете? Кофе? Сок?

– Нет.

Нина постояла еще немного словно собиралась еще что-то сказать, потом бесшумно вышла. И в ту же секунду Янин мобильник запел «All of my love». Яна подошла к столу. Да, это была мама. На экране высветилась ее фотография: огромная белая шляпа, темные очки, красная помада на тонких губах. Яна провела пальцем по стрелке «Ответить».

– Алло, мам, привет.

– Яночка, да что ж такое? С утра не могу тебе дозвониться! Почему ты трубку не берешь? Что значит «занята»? А вдруг мне плохо? Вдруг…

– Мам, – попыталась перебить Яна, – на самом деле я…

– Вдруг я умираю? Ты знаешь сколько мне лет? У меня, между прочим, деньги кончились. А кардиолог сказал, что надо ехать в санаторий. На Баден-Баден я у тебя, конечно не прошу, но в Израиль мне просто необходимо. Скажи Олеже, что мне срочно нужно хотя бы тысяч десять.

– Мама, я ни о чем его просить не буду, ты…

– Яна, – голос у Марины Ивановны театрально дрогнул, – Я твоя мать. Я тебя родила, а ты не хочешь мне помочь?

– Мама, позвони ему сама, вы же так дружите.

– А ты что же, не дружишь с собственным мужем?

– Долго объяснять.

– Ничего, я не спешу.

– А я спешу – Яна поймала себя на том, что совсем не заводится. Тон у нее оставался спокойным и это, видимо, вызывало раздражение в ее матери.

– Куда это, интересно узнать, ты так спешишь, что и минуты с матерью поговорить некогда?

«Я собираюсь повеситься через примерно через час,» – подумала Яна, но вслух сказала:

– Мне надо собраться и срочно выезжать в Тринити, меня ждет Олег.

– Ааааа, – слово «Олег» вызывало у Марины Ивановны большое уважение, – Ну тогда собирайся. Но все же о деньгах поговори, мне срочно надо, – и она не попрощавшись отключилась.

Яна взглянула на экран и уже хотела провести по нему пальцем, чтобы заблокировать, как тут же увидела новую цифру «один» над иконкой сообщений. Яна прикоснулась к ней. «ЯСНАЯ, МАЛЫШ, ЭТО Я. ПОЛУЧИЛОСЬ. ДЕРЖИСЬ, Я ТЕБЯ ВЫТАЩУ.» Рука задрожала. Яна на негнущихся ногах подошла к кровати. Села. «Ясная»? Так звал ее только один человек, и она никому, ни одной живой душе об этом никогда не говорила. Это было одно из их очень личных слов, никогда не произносимых на людях. Сердце бешено заколотилось. Замутило. Яна осторожно положила телефон рядом. «Что это, – спотыкались мысли в ее голове, – Олег что-то пронюхал? Откуда он мог знать? Никто! Вспоминай! Может, я от таблеток уже ничего не соображаю? Боже мой! А ведь никто не видел его тела! Неужели?!»