– Мне больше не нужен помощник, – резко отвечаю я, бросая линь в лодку.
Ну вот, нечаянно выдала себя. Я не хочу, чтобы на острове работал чужак, о котором я ничего не знаю, которому не могу доверять. Надеялась, что отзовется какой-нибудь уставший рыбак или кто-нибудь из школы.
– Уже нашли кого-то?
– Нет. Просто сейчас мне вообще никто не требуется.
Парень проводит рукой по лбу, откидывая капюшон. И я вижу его глаза – темно-зеленые, как лес после дождя. Он примерно моего возраста или на пару лет старше. На бездомного не похож – иначе был бы чумазый и неряшливый. Но поведение выдает в нем приезжего: насторожен, все время озирается по сторонам. Вот он стискивает зубы, прикусывает губу, и оглядывается через плечо на город, мерцающий на послеполуденном солнце, будто посыпанный блестками.
– Вы приехали на фестиваль сестер Свон? – спрашиваю я.
– Фестиваль кого? – Незнакомец снова поворачивается ко мне, и в каждом его движении чувствуется твердость: в подергивании ресниц, в шевелении губ.
– Тогда зачем вы здесь?
Очевидно, он ничего не знает о сестрах Свон.
– Просто это конечная автобуса.
Это правда. Автобус петляет вдоль побережья, останавливаясь в прибрежных деревушках, пока шоссе не упирается в Спарроу. Дальше дороги нет. Горные хребты не позволяют двигаться вперед вдоль воды, можно лишь свернуть вглубь материка.
– Неподходящее время выбрали, – сообщаю я, снимая с кнехта последний канат и продолжая держаться за него, чтобы лодку не относило от причала.
– Почему? – Он засовывает руки в карманы джинсов.
– Завтра первое июня.
Выражение его лица не меняется. Да он понятия не имеет, куда попал!
– Простите, ничем не могу помочь, – говорю я, вместо того чтобы объяснить ему, что самый разумный поступок сейчас – убраться из города первым же автобусом. – Можете поискать работу на консервном заводе или наняться к рыбакам. Хотя они обычно не берут чужаков.
Парень снова прикусывает губу и смотрит вдаль мимо меня, в направлении острова.
– А где здесь можно остановиться?
– У нас есть гостиницы, но в июне они всегда забиты до отказа. Завтра начинается туристический сезон.
– А, первое июня? – эхом откликается он, словно прояснив таинственную дату, которая явно что-то значит для меня, но ничего не значит для него.
– Да. – Я дергаю за трос и завожу мотор. – Удачи вам.
По пути к острову несколько раз оглядываюсь. Он так и стоит на пирсе, смотрит на воду, как будто не зная, что делать дальше. И лишь обернувшись в последний раз, вижу, что он наконец ушел.
Искры большого костра улетают в серебристое вечернее небо. Мы с Роуз осторожно пробираемся вниз по ухабистому спуску на Копперс-Бич – единственный пологий участок побережья не загроможденный камнями. Узкая полоска пляжа с белым и черным песком вперемешку, которая заканчивается подводной пещерой, куда отваживаются заплывать лишь немногие: самые храбрые и самые глупые.
– Ты передала маме печенюшки? – спрашивает Роуз, совсем как врач, который прописал лекарство и хочет узнать, помогает ли оно и есть ли побочные эффекты.
* * *
Вернувшись на остров, я приняла душ в продуваемой сквозняком ванной комнате и некоторое время посидела перед маленьким прямоугольным зеркалом, раздумывая, что надеть на вечеринку. Выбрала белые джинсы и плотный черный свитер, в котором наверняка не замерзну ночью. Мама все это время сидела за столом на кухне, уставившись в чашку чая. Я вручила ей печенюшки миссис Альбы.
