– Оборотень… – Глухо пробормотал профессор Риган, настраивая спектроскоп, – Если так его можно назвать… Раньше я думал, что подобные слухи и истории – это всего лишь сказки или мифы… Но теперь сам вижу… Это точно не миф. Это спроектированная зараза!
Учитывая всё то, что ему заранее рассказал молодой охотник, старый профессор весьма тщательно следовал предостережениям Серга. Он работал только в герметичном защитном скафандре, в отсеке с автономной системой фильтрации воздуха и изоляцией давления. Но основными мерами безопасности было то, что каждый биологический образец заранее был помещён в отдельную камеру пятого уровня зашиты. Анализы проводились исключительно через дистанционное управление манипуляторами. Ко всему прочему использовалась нанофильтрация и лазерное спектральное сканирование.
И практически сразу, ещё при исследовании таких материалов как кровь и слюна этого монстра, появились первые необычные находки. И всё только потому, что даже самые первые результаты были тревожными. В слюне и крови была обнаружена высококонцентрированная форма ретровируса, неизвестного происхождения. Этот вирус содержал интеграционные механизмы, превосходящие любую из известных технологий генной терапии; Сам вирус имел вторую капсидную оболочку, защищающую его даже от высокоэнергетической радиации и стандартной стерилизации.
– Это не просто вирус… Это какой-то боевой векторный носитель! – Всё также произнёс профессор Риган, внимательно наблюдая за тем, как вирусная РНК агрессивно внедряется в симуляционные клетки на экране. – Спроектирован. Продуман. Адски эффективен. Кошмар во плоти, как говорится…
После пары дней беспрестанных исследований старому учёному удалось смоделировать заражение этим штаммом. Вирус проникал в клетки кроветворной и нейронной тканей. Встраивал новую ДНК в ядро, полностью заменяя исходные геномы. И буквально в течение нескольких часов эта самая клетки начинала синтез новых белков, изменяя даже сами ткани организма. Мышечную, костную, кожную; В мозге “инфицированного” активировалась другая структура восприятия – затормаживалось рациональное мышление, и включалась инстинктивная подчинённость по генетическому признаку.
– Это не просто инфекция. – Снова прошептал себе под нос профессор, внимательно глядя на микроскопическое изображение. – Это генетическое порабощение.
Особое внимание Дилан Риган уделил феномену иерархии, о которой упоминал Серг. Её он назвал генетической доминантностью. У вируса им был обнаружен особый фрагмент – РНК-маркер, который определял уровень "силы" хозяина; Этот маркер мог весьма сильно подавлять активность аналогичных вирусов у других заражённых; и, как результат, каждый заражённый, вступая в контакт с другим, автоматически "распознавал" доминирующий код, и начинает повиноваться ему на уровне глубинных инстинктов. Это объясняло феномен "Альфы". То существо было не просто лидером – его “родной” вирус обладал наивысшей сигнатурой, вынуждая всех остальных особей этого своеобразного “общества заражённых” – подчиняться, защищать, охотиться по его воле.
На последнем этапе этих исследований профессор сравнил структуру вируса с базой данных, содержащей известные биологические вирусы, в том числе техногенные. Но структура этого вируса была слишком совершенна. В ней имелись оптимизированные регуляторы экспрессии, встроенные механизмы подавления иммунного ответа, как и множественные защитные слои. А последняя цепочка генетической сборки содержала сигнатуры лабораторной сборки, не имеющейся в природе.
