– Но… Вряд ли я могу так же поступить с Ранебом – в его руках сосредоточены огромные силы и средства. Я даже не уверен, что мне удастся схватить его, – потупил глаза Аменхотеп.
– Не стоит силой извлекать шакала из логова – пустая трата времени. Попробуй выманить его, положив перед норой приманку, от которой он не в силах будет отказаться, – Гор-Нармер многозначительно посмотрел на гостя. – Собери советников и высших сановников и потребуй, чтобы они обложили храмы баснословно высокими налогами. Если твои «верные слуги» подкуплены Ранебом, они, разумеется, никогда не согласятся на такой шаг. Но зато твои намерения непременно станут известны – благодаря все тем же «верным слугам» – Верховному жрецу. Ранеб поймет, что ты хочешь ограничить власть жрецов, и вот тогда… – Гор-Нармер замолчал и прикрыл глаза.
– Что – тогда?… – выдержав должную паузу, осмелился побеспокоить ушедшего в себя мудреца Аменхотеп.
– Тогда тебе надо опасаться Апофиса… – едва ли не зловеще прошептал Гор-Нармер, открывая глаза.
– Апофиса?! – фараон искренне удивился, ибо не в силах был понять, каким образом страшный змей из подводно-подземного царства может оказаться в мире живых людей.
– Ты не ослышался – именно Апофиса, – подтвердил Гор-Нармер и устало добавил: – а теперь ты можешь посетить дворец своего отца. Если хочешь, я провожу тебя…
Аменхотеп растерялся: отправляя его в Иару, Эйе и жрецы Саккары ни словом не обмолвились, что он может встретить здесь саху своего отца.
– Нет, нет, благодарю тебя, о, великий, но мне пора уже возвращаться!..
Гор-Нармер понимающе кивнул.
* * *
Солнце давно скрылось за горизонтом. Как только Атум передаст свои права Хепри, на Земле вступит в силу новый день.
Жрецы, стоя подле золотисто-ониксового саркофага во дворе сердаба и продолжая истово молиться, заголосили громче обычного:
– Апофис, ты – страж тайных врат Дуата, что на челе Геба, бога земли, рядом с чашей весов великого Ра. На чашу сию Ра день за днем кладет Правду и Истину. Вооружившись истиной, саху Небмаатра Менеса Аменхотепа III Гехеммута, прошедшее сквозь Землю, пусть же вернется в Мир живых! Да будет воля твоя, Осирис, чтобы саху названного человека беспрепятственно прошла через ворота Дуата обратно и чтобы он продолжил свой земной путь, достигнув преклонного возраста! Да будет так!
Завершив молитву, жрецы аккуратно сдвинули покрывавшую саркофаг плиту в сторону. Свет масляных ламп, в изобилии расставленных по всему шатру, осветил тело фараона. Тот был бледен, словно полотно. Главный жрец разомкнул губы Аменхотепа золотой ложечкой и поднес к ним сосуд с лебединым горлышком, на котором красовался иероглиф «возвращение».
Остальные жрецы замерли, с напряжением вглядываясь в лицо фараона: возвращение из Дуата в Мир живых происходило мучительно медленно. Наконец владыка Египта открыл глаза.
– С возвращением, о, мой повелитель! – первым радостно воскликнул Эйе.
Жрецы услужливо помогли фараону покинуть «ритуальное ложе». Когда свет масляных ламп осветил Аменхотепа в полный рост, они замерли в недоумении, быстро сменившимся благоговейным и священным трепетом: фараон «воскрес из мертвых» не в том ритуальном одеянии, в котором был уложен ими в саркофаг, а в ярко-желтом хитоне, характерном для обитателей Иару.
