Вскоре польский комиссар сейма по козацким делам, разбирающий жалобы на реестровых козаков, посоветовал белоцерковскому полковнику избавиться от непредсказуемого сотника любым путём. Не мудрено, что мало спустя Чгун, с верёвкою на шее, снова замаячил на Низу, бежав из-под следствия по обвинению в убийстве какого-то шляхтича. На Сечи чумовой козак вновь пришёлся впору и не раз бывал поднимаем на атаманство в своём курене.
Человек простой, но себе на уме, ходил Чгун по жизни прямыми дорогами и смысла в ней не искал, полагая, что жить стоит только за-ради славы рыцарской. Бесхитростной прямотой, жестокостью, решительностью и крайностью всегда отзывался его голос на военных советах. Полагал Панас, что для рыцаря лучше сломиться, чем гнуться, а непобедим лишь тот, кто выжжен дотла.
Чгун был незаменим в положениях, когда надобно было проявить твердолобость и стоять до конца, когда же требовалась осмотрительность, терпеливость, умение обдумывать, прикинуть, повернуть так и эдак, появлялся на сцене другой сотник – Януш Кропи́ва.
…Был Януш настоящим, с гербом и фамилией, польским шляхтичем. В ранней юности он крепко кого-то обидел на этом суетном празднике жизни, за что был подвергнут в Польше инфамии и баниции. Когда замаячил небогатый выбор между животом и посажением на сваю, то Ян предпочёл бесчестной погибели Сечь. Попал он туда в ту пору, когда на Запорожье жива ещё была память о Косинском и Зборовском, и приток благородного шляхетного люда никого не удивлял.
Родился Януш на свет божий не без ума и таланта, с натурой тонкой и сложною, имел природный вкус к жизни, смотрел на всё беспечно, и свой век старался усладить доступными удовольствиями. Бретёр, повеса, гуляка и игрок, шагал он по жизни по колено в крови, но сердцем тянулся к изящному и в глубине души был поэтом (что, впрочем, очень тщательно скрывал).
Язык имел Ян страшно долгий, а нрав едучий и славился тем, что не пощадит и не уважит любого, разбранив и высмеяв за низкое свойство, поступок гадкий, оплошность, а то и просто за то, что попался не вовремя на глаза. За свою злоязыкость и был он прозван на Запорожье Кропи́вой, но и в этом свойстве пришёлся на Сечи ко двору, ибо при величайшей неотёсанности общей массы запорожцев, страсть к насмешничеству была у них развита необычайно.
Но дело своё сотник знал туго, в бою был хитёр, покоен и осечек не ведал. То, что с помощью сабли можно сделать с человеком, приводило его в состояние суеверного блаженства, несравнимого ни с чем. Чужой боли он не чувствовал, своей не боялся, и кровь пускал охотно, особое предпочтение отдавая шляхетной.
Зрак его было устроено таким образом, что мир он видел только с изнанки и не верил тому, кто проповедует любовь к ближнему, не будучи готовым расплатиться за это собственной жизнью. В овечью шкуру Ян не рядился, жил широко и буйно, и по капризу сердца, с одинаковой лёгкостью мог снять с человека голову или отсыпать первому попавшемуся нищему жменю дукатов. Промысел божий уготовил ему бродяжью долю, но он принял её с достоинством, ибо был человеком судьбы и верил в свою удачу…
… – Що скажете? – переспросил теряющий терпение полковник.
Старши́на, будучи себе на уме, безмолвствовала, ибо поспешив выступить на совете с необдуманным, глупым словом, можно было не только выставить себя на посмешище, но и снискать какое-нибудь обидное прозвание.
