– Нам и здесь неплохо, – отозвался всё тот же голос, который как Пашка понял, принадлежал девушке на белом коне.
– А это всё потому, что вы никогда не были у нас на танцах, – забалтывал Пашка, продолжая коварно приближаться. – А когда побываете, вам точно понравится.
На этих многообещающих словах Пашка метнулся вперёд, чтобы ухватиться за узду. Только девушка оказалась куда проворнее и туго натянула поводья. Конь взвился на дыбы, щеря жёлтые зубы и, роняя пену. Пашка резко отшатнулся, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, бескозырка упала и покатилась по земле белым блином.
– А ты оказывается герой! – подковырнула девушка. – У вас на флоте все такие?
– Я тебя всё равно приручу! – пообещал Пашка, поднимая и отряхивая бескозырку. – Посмотришь!
– Не обожгись, морячок! – ответила девушка.
Наездницы громко засмеялись и ускакали. В тёплых сумерках ещё долго не смолкал топот копыт.
Следующая встреча произошла примерно через неделю. Пашка вечером сидел на скамейке под вязом и ждал своего дружка Ваську, чтобы вместе идти на танцы. Неожиданно он услышал отдалённый топот копыт.
– Амазонки! – было первой мыслью Пашки, который всё это время пребывал под впечатлением.
Топот становился всё громче и скоро «воительницы» поравнялись с Васькиным домом. Внезапно из калитки выскочила собака и с громким лаем кинулась прямо под ноги первому всаднику. Конь испуганно шарахнулся в сторону, затем с диким ржаньем круто взвился на дыбы, едва не опрокинувшись на спину. Удержаться без седла наездница не сумела и упала на землю, не выпуская из рук поводьев. Разгоряченный конь протащил девушку за собой несколько метров и если бы не Пашка, всё могло бы закончиться трагически. Пинком отогнав злобную псину, Пашка повис на удилах: конь сбавил бег, а вскоре и вовсе остановился, нервно перебирая копытами, всхрапывая и дрожа мышцами. Пашка подал руку оконфузившейся амазонке, которая естественно её проигнорировала, поднявшись с земли самостоятельно.
– Не ушиблась? – участливо поинтересовался он.
– Тебе-то какое дело?
– Вот и познакомились! – обрадовался Пашка, узнав по голосу свою недавнюю собеседницу.
– Да иди ты.
– Меня вообще-то Паша зовут, а тебя прекрасная незнакомка? – Пашка умел обращаться с девушками.
Девушке как видно и самой стало неловко за свою необоснованную грубость, перебирая поводья, она негромко произнесла:
– Зайна.
– Цыганка, что ль?
– Сам ты цыган, – засмеялась амазонка. – По-татарски имя Зайна означает – украшение. По-русски – Зина.
Так Пашка узнал, что Зайна со своими родными сёстрами Аделиной, Зухрой и Гузелью из села Татарщино, которое находилось за двадцать километров. В Пашкином родном селе бывают редкими наездами, мечтая побывать в клубе на танцах. Да всё как-то стесняются, потому что не успеют появиться на конях у клуба, как все выбегают на них смотреть, будто они какие-то мифические кентавры. Сравнение с мифическими существами девушке очевидно и самой понравилось, потому что она звонко рассмеялась.
Зайна была писаная красавица, и Пашка утонул в её спелых оливковых глазах.
Коротки летние ночи. Не успеет погаснуть вечерняя заря, как на смену приходит рассвет, озаряя нежно-розовым светом верхушки деревьев. Радостно поют ранние пташки, а в далёком Мажарском лесу одиноко кукует кукушка, суля влюблённым долгую счастливую жизнь.
На сеновале, где Пашка любил ночевать, стоял душистый до головокруженья запах разнотравья. В открытую дверь лаза робко заглядывал первые лучи. Зайна прижалась к Пашке своим горячим телом, стеснительно спросила:
