За ним бежала молоденькая продавщица в лёгком халатике. Одна босоножка у неё всё время слетала с ноги, она останавливалась, быстро надевала и опять устремлялась вперёд. Когда босоножка слетела в очередной раз, девушка даже не обратила на это внимания и побежала дальше, припадая на босую ногу.
– Мужчина, – кричала она, и её голос гулко разносился по всему вокзалу, – я сейчас полицию вызову! Уже вызываю! Они денег стоят!
Родион Ефимович на миг приостановился, кое-как изловчившись, вынул из кармана плаща бумажник, бросил на пыльный перрон.
– Возьмите сколько вам надо! – крикнул он и наддал ходу, потому что поезд уже набирал скорость.
Пассажиры, приникнув к окнам, с волнением наблюдали за бегущим по перрону мужчиной с цветами. Даже проводница переживала и в нарушении всех инструкции не закрывала дверь тамбура. Родион Ефимович догнал вагон в самый последний момент, когда перестук колёсных пар почти уже слился в один непрекращающийся звук. Выронив портфель, мужчина ловко закинул букет на площадку и отстал от поезда.
– Прощай, Родя! – вскрикнула раненой птицей женщина.
– Проща-а-ай, – ответил он, сложив ладони рупором, чтобы вышло громче, – Дина-а-а!
Он так её и запомнил: мокрое от слёз бледное лицо в проёме распахнутой двери.
– Женщина, – обратилась к необычной пассажирке проводница, аккуратно собрав розы и протянув ей, – пройдите в купе с вашими цветами.
В купе Дина Леонидовна села у окна, прижимая букет к груди, совсем не обращая внимания на выступившие на ладони капельки крови. Касаясь щеками упругих лепестков, она с наслаждением вдыхала чуть заметный будоражащий память аромат. А ведь ещё немного и она призналась бы Родиону, что давно живёт одна – муж погиб в военном конфликте. Но знать ему это не зачем, у него своя жизнь и своя жена, которую по всему видно очень любит. Иначе так хорошо о ней не отзывался.
Вошла проводница, принесла трёхлитровую стеклянную банку с водой.
– Давайте ваши цветы, – сказала девушка, а когда уходила, с затаённым вздохом тихонько произнесла: – Какой мужчина!
Родион Ефимович стоял на перроне до тех пор, пока из виду не пропал последний вагон. И хоть он по-прежнему сильно любил Диану, обменяться номерами своих телефонов даже не обмолвился, чтобы случайно не стать причиной раздора в её счастливой семье. Для него достаточно того, что теперь он знает, что живёт она у тёплого моря, муж военный и за неё можно быть спокойным. Ну а то, что у него самого жена скончалась от продолжительной болезни, он как-нибудь переживёт.
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
В середине сентября устоялись последние тёплые дни. Бабье лето.
Лёгкие фиолетовые сумерки обволакивают деревенские улицы. С убранных огородов наносит прогорклым чуть сладковатым дымком сжигаемых плетей. Тишина. Дневные заботы позади, и на людей снисходит покой и умиротворение.
В такие вечера Васяткой овладевает непонятное томление, до боли в сердце начинает маяться душа, в доме не сидится, и он выходит на улицу, прихватив с шифоньера старенькую гармонь.
– А то чево ж, – недовольно ворчит ему в след пожилая мать тётка Прасковья, – заместо того, чтоб своей матке помочь, он гармонь в руки и покель его видали. Давно добрые люди тебя дурака не слыхали, пускай посмеются над тобой непутёвым.
– Лишь бы не заплакали, – бодро отвечает Васятка, на секунду задержавшись на кухне у ведра со свежей колодезной водой. Пьёт он взахлёб, с наслаждением, как будто испытывает нестерпимую жажду, потом бесцеремонно вытирает влажные губы ладонью и самоуверенно заявляет: – Люди меня любят… и я их тоже люблю.
