«Да, тут без Бога не обошлось, – решил Антуан, – пора креститься!»
– Что значит для тебя небо? – спрашиваю.
– Небо? – Антуан замирает. – Небо, как тебе сказать, это… мой дом. На Земле я в гостях. Томительно здесь, люди, вещи. А там!.. Знаешь, лечу я сегодня над перевалом, а внизу орёл застыл, не шелохнётся. Я его облетаю, а ему хоть бы что, только крыльями чуть перебирает. Я кричу: «Посторонись!» А он в ответ: «Мир тебе, человек-птица!» Боря, веришь ли, я даже в автомобиле руль порой на себя тяну. Эх, если б не гаишники!
В один из дней полковник пришёл за полночь. Я сидел на кухне и разбирал иконописные образцы, готовясь к работе следующего дня. Увидев меня, он нахмурился, как-то неловко поздоровался и прошёл в свой номер, нечаянно хлопнув дверью.
Утром мы, как обычно, встретились на кухне. Я оглядел моего товарища и обратил внимание на припухлость век – верный признак бессонной ночи. Из приоткрытой двери его комнаты нещадно несло прогорклым «ароматом» скуренного табака. Я знал, что у него сегодня тоже полёты, и участливо поинтересовался:
– Антуан, как вы себя чувствуете?
– Неважно. В смысле – не важно всё это. Будете кофе?
Я принял приглашение, мы сели. Антуан запихнул растворимый порошок в чашки и начал заливать его кипятком. Вдруг он отставил чайник и произнёс:
– Какого… прости Господи… Серёга попёрся за перевал! Себя убил, ладно, полтинник пожил, нашему брату и того достаточно, но лейтёху-то молодого зачем угробил? У того жена, два малы́х. Бабе его теперь что, из ордена, как из топора, прикажешь мальцам кашу варить? Ишь ты, помочь союзничкам решил. Те обделались со страху и давай трындеть: «Русо, выручай!» Ему же нельзя было туда лететь, и он знал, что нельзя, интернационалист хренов!
Я закончил прерванное приготовление кофе и спросил:
– Это то, о чём сегодня «Яндекс» трубит?
– Ну да. Быстро разлетелось. Стоит промашку дать, шакалы с блокнотами тут как тут – за уши не оттянешь!
Антуан механически помешивал сахар в чашке и рассеянно смотрел в окно, где над полковой баней набирало силы голубое гарнизонное утро.
«Где он сейчас? – подумал я. – Может, летят они бок о бок с погибшим другом над перевалом и, отработав боекомплект по условному или иному противнику, возвращаются домой с посадочным интервалом в пятнадцать секунд? А может, закадычный друг зазвал товарища погостить да взглянуть на картографические особенности Того света. В бою, бывает, не разобрать – жив ты, нет ли. А лететь всё равно надо…»
Антуан закончил инструктаж молодых офицеров и неожиданно ночью съехал из гостиницы. Утром на кухонном столе, за которым мы выпили столько чаю, я прочитал записку:
Боря, уезжаю не простившись. Выдалась оказия за Серёгу поквитаться. Помнишь, я рассказывал тебе про орла над перевалом? Не забывай его, дружище!
Сегодня самое первое, самое «маленькое» июня – День защиты детей! Праздник в прошлом союзного значения, а ныне – совершенно забытый и государством, и его взрослыми представителями. То ли детей не стало, то ли мы, растеряв российское прошлое, перестали думать о российском будущем? А может, что-то тягостное, как похмелье, опутало житейские струги первого летнего дня? Так или иначе, нет детского праздника на Руси в 21-м веке.
Видимо, не нужны цветные мелки юным корифеям, с трёх лет свободно редактирующим мамину фотографию в последней версии ещё не русифицированной программы «Paint». Так решили родители.
