Так и получилось…
Драккары только-только повернули, и замыкающий подставил ветру свою хвостатую золоченую корму, как на берег и на пролив уже обрушился первый штормовой шквал. Первый шквал в полуночных морях – это еще не сам шторм, сам шторм всегда бывает хаотичным и почти бессистемным, а первый шквал можно определить как удар, который лишает человека способности к сопротивлению, чтобы отдать его потом на растерзание другим, следом идущим волнам. Где-то в открытом море, вдали от берега, такой удар выдержать можно, и можно дальше шторму сопротивляться с обычным для моряков упорством. Но рядом с берегом он опасен тем, что драккар швыряет, лишая управления, на скалы и разбивает. А потом все, что останется, откатывающаяся волна унесет уже в настоящий шторм под новые удары. В проливе же, где на спокойной-то воде двум драккарам можно разминуться, только подняв с ближних бортов весла, положение еще опаснее, там во время шквала возможности для маневра нет никакой вообще. Если ветер идет сбоку, шквал сразу разобьет лодки о скалы, если ветер идет с кормы, то шквал протолкнет легкие суденышки до ближайшего крутого поворота и разобьет на многие осколки и ощепки уже там. И людей об острые камни, с силой бросив на них, переломает и уничтожит своей страшной массой, сопротивляться которой слабые человеческие тела не в состоянии…
Драккары были обречены, считали наблюдатели на утесе, но, живя в постоянной угрозе от соседа и закалив свои чувства в борьбе с суровой стихией, никто из них жалости и сочувствия не высказал. Эти рыбаки и зверобои не умели жалеть не только чужаков, но даже своих. И потому Торольф Одноглазый считал их лучшими солдатами для своих сотен.
Однако, к удивлению рыбаков, шквальная волна, чуть не разрушая каменные берега, обрушилась на сушу страшным порывом, но почему-то даже не покачнула три шатких лодки, позволив им спокойно плыть без весел и парусов в выбранном направлении…
Это было откровенным чудом…
И непонятно было, кто такое чудо сотворил. По крайней мере, точно уж не ярл Ингьяльд. Имей он такие способности, он давно бы расправился с рыбаками…
* * *
Только после того, как неведомая сила, что несла по воде все три драккара, далеко вытолкнула их лодку на береговой песок, ярл Торольф Одноглазый обрел некоторое спокойствие и почувствовал, что снова может говорить. А до этого в горле стоял жесткий ком, мешающий языку шевелиться.
– Что скажешь, Нильс? – обратился ярл к своему кормчему даже с какими-то нотками торжественного превосходства, словно Красный Нильс не верил в удачу, а сам Одноглазый ни мгновения не сомневался, что все завершится благополучно.
– Скажу только одно… Я не хотел бы быть тем человеком, что вызовет раздражение колдуна Гунналуга.
– В этом ты прав. Эй, там… Быстро! Тащить лодку глубже на берег.
Слова ярла относились к замершим в непонимании гребцам. Те сразу вспомнили свои обычные обязанности, и, хотя были ошарашены происшествием и слегка растеряны, стремительно повыскакивали на берег. Тут же и веревки достали и закрепили их, и команда впряглась в обычную свою работу. В шторм или перед штормом драккары всегда оттаскивали по песку подальше от воды, чтобы долгой откатной волной не унесло их обратно в воду. А следующая волна уже набегала со стороны пролива. Шторм доставал и фьорд, и до многочисленных здесь небольших рыбацких лодок пытался добраться, чтобы привычно пожрать их. Но лодки не желали быть лакомством стихии, они были заблаговременно вытащены рыбаками еще дальше драккаров, и это дало возможность драккарам найти себе свободное место.
