– Собаку они нашли там и тряпки какие-то.
– Вещи тагарцев?
– Наверное, тагарцев. Светловолосых людей. Как ты.
– У меня мама светлая. Она с Алтая. А папа хакас. И они с папой не любят тывинцев.
– Тывинцы после армий монголов добили хакасских кыргызов…
– А до монголов алтайские тюрки разбили жужаней и создали первый тюркский каганат?
Саяна с интересом посмотрела на Сёму, который еле доходил по росту ей до груди, и медленно ответила:
– Там много каганатов было…
– Но ведь тот был самым большим! От Китайской Великой стены до Боспора и Средней Азии!
Саяна остановилась:
– Ты откуда это все знаешь?
– Мы сейчас как мои родители. Они так спорят во время праздников, когда все расходятся по домам. Мама моет посуду. Мы с папой раздаем стулья. Я раньше засыпал рано, а потом начал слушать.
Саяна улыбнулась, поправила волосы и протянула руку вперед.
– Видишь камни на этом холме? Это древние ворота в Долину.
Перед Сёмой стояло одиноко два высоких менгира. Узкими гранями они были обращены на восток и на запад, будто все еще выпуская души умерших князей в иной мир.
Вечером солнце садилось за гору, всегда золотое и необыкновенное.
Бабушка, в яркой широкой юбке, с тюрбаном на голове, вышла на улице к забору. Сёма сразу узнавал свой дом по ее красному платку. Каждый вечер она останавливалась около калитки дома и разговаривала с соседями. У всех бабушкиных приятельниц были круглые лица цвета палящего солнца. Тень быстро шевелилась в их морщинах, когда соседки тяжело передвигали свои старые и плотные тела, расходились по своим домам.
Обычно после этих вечерних переговоров бабушка садилась на лавочку, обнимала Сёму и начинала говорить:
– Ты знаешь, мир можно познать и не гоняясь на самолете по континентам. У нас была в роду бабка – шаманка, так она через свою печную трубу в доме, через дым от огня, через черные фигуры на закате, по теням от холмов и камням могла тебе рассказать все об этом мире.
– Когда я поеду домой? Уже скоро? – в тот вечер с тоской спросил Сёма.
– Когда в августе начнутся бури. Так ты и поймешь, что тебе надо домой.
И она копошилась коричневой большой рукой в Сёминых светлых волосах. Иногда проводила шершавыми пальцами по его глазам. Раскосые, они казались ей глазами ее сына.
– Бабушка, отпустишь меня с Саяной в Троицкое?
– Саяна – хорошая девушка… Что ты там забыл? Как доберешься? У нас нет лошади, нет велосипеда.
– Мы сами доберемся и вернемся к вечеру. Отпустишь? – Сёма потерся щекой о бабушкино плечо.
– Саяна – хорошая девушка, – повторила бабушка
Этот день еще не отцвел желтыми отблесками сумеречного солнца на занавесках, когда Сёма уже лег спать. Надо было отдохнуть перед завтрашней поездкой.
Ночью от Енисея пошел туман, шипя в застрявших остатках зноя между травами.
На рассвете в тумане залаял Шарик.
Громко, как жалейка над языческими полями, пропела калитка. И Саяна постучалась в окно.
Сонная, она вышла на дорогу, потерла глаза и подняла руку перед проезжающей мимо «Нивой». Машина медленно остановилась. На задних сиденьях спали две девушки с длинными волосами, багажник был забит грудой рюкзаков. А на боку машины красовалась коричневая надпись «ВеданЪ КолодЪ». Сёма посмотрел на Саяну.
– Может, на другой поедем?
Саяна молча показала на пустую дорогу и залезла на заднее сиденье.
За всю дорогу она всего один раз спросила водителя, куда они едут. Парень односложно ответил: «На фестиваль».
