Несколько минут я машинально водила указательным пальцем по вырванному листу с рисунком, безрезультатно пытаясь объяснить маршрут словами. К счастью, память у меня хорошая: местность я запоминаю «на ура» с первого взгляда, да и содействие оказать хотелось. А то сидит весь такой растерянный, смотрит глазами побитой собаки и печально вздыхает. Как его бросишь на произвол судьбы? Особенно если учесть, что делать мне все равно нечего, ведь друзья приезжать не торопятся, а посиделки наедине с бутылкой хорошего вина того и гляди перерастут в тихую пьянку. Тогда моя физиономия при знакомстве с Виталием все равно будет изобиловать красными пятнами, только на этот раз не от мороза, а от переизбытка алкоголя в крови. А глупая улыбка и окосевшие карие глазки лишь дополнят общее впечатление. Чем доводить себя до подобного состояния, лучше уж сделать доброе дело. Заодно и проветрюсь чуть-чуть.
Немного поразмыслив на эту тему, я перевела взгляд на лицо брюнета, мимика которого красноречиво сообщала о полном непонимании моих пояснительных речей, и наконец решилась. Оплатив счет, попросила официантку не убирать со стола, так как планировала через полчаса вернуться обратно. Если друзья появятся раньше, позвонят, не маленькие. Да и свободных мест здесь достаточно. Подождут моего возвращения, я же ждала их – и ничего. С такими мыслями вышла из ресторана, держа под руку заметно повеселевшего незнакомца.
– Кама, – сказал он, когда мы очутились на улице, и, приложив ладонь к своей широкой груди, чуть склонил в приветствии голову.
От удивления я даже рот приоткрыла. Ну надо же! Это чудо, оказывается, умеет разговаривать. А я уже смирилась с мыслью, что мой спутник нем как рыба. Необычный он, очень необычный, и имя под стать. Может, зря я на ночь глядя собралась разгуливать по чужому городу с человеком, которого впервые вижу?
– Катя, – представилась тихо, натолкнувшись на застывший в ожидании взор черных как угольки глаз. И, отогнав малодушные мысли, улыбнулась собеседнику. – Идем, что ли?
Развернувшись к нему спиной, натянула на голову вязаную шапку, сунула руки в карманы теплой куртки и пошла вперед. Опрометчивый поступок. Но кто же об этом знал? Не успела сделать и пары шагов, как холодная мужская ладонь закрыла мне глаза.
– Что за шутки? – пробормотала я раздраженно и принялась отдирать его пальцы от своего лица, но, почуяв неладное, прекратила эти бесполезные попытки.
Присущие улице звуки исчезли, будто кто-то неизвестный накрыл нас непроницаемым пологом мертвой тишины. Ни хруста снега под ногами, ни шума паркующихся на стоянке автомобилей – ничего! Я даже не слышала биения собственного сердца. Одна сплошная вязкая тишина, от которой становилось не по себе. Тело постепенно тяжелело, будто наливалось свинцом, и вдруг… через мою голову словно электрические разряды пропустили…
Один, два… Больно!
Я боялась, что черепная коробка вот-вот взорвется, не выдержав такого давления.
Вспышка, другая…
Слепящий свет резал глаза, несмотря на то что ладонь Камы заслоняла мне обзор. Мозг отказывался соображать, изнывая от натиска неизвестных сил, так бесцеремонно вторгшихся на его территорию. Казалось, что весь мой организм сверху донизу прошивают тонкими нитями тока. От боли хотелось кричать, но из сведенного спазмом горла вырвался лишь хриплый стон и быстро заглох от недостатка сил.
Сколько прошло времени прежде, чем болевой шок сменился ознобом и дикой слабостью? Минута, час… вечность? Получившее передышку тело обмякло, и я обязательно упала бы, не поддержи меня тот, из-за кого началось все это безумие. Его рука соскользнула с моего лица, но я была уже не в состоянии поднять свинцовые от тяжести веки. Сознание, освободившись от пытки, трусливо скользнуло в темноту, оставив все разбирательства на потом.
