Я проснулась в темноте. В ужасе я пыталась вспомнить последние секунды, того, что могло произойти, чтобы понять, где я сейчас нахожусь. Пытаясь совладать с паникой, я втянула воздух в легкие и медленно выдохнула. В воздухе ощущались запахи латекса и хлорки. Возможно это больница. Почему я в больнице? С этой мыслью в мой разум нахлынули воспоминания о надвигающемся на меня грузовике, приближающемся с каждой миллисекундой. На этом воспоминание закончилось, удар растворился в пустоте. Какая-то бездна в моем сознании, которая поглощала мгновения, как гигантская пасть, стирая историю.
Паника вернулась. Я свесила ноги с больничной койки и попыталась встать. Ноги были слабые и не выдержали вес моего тела. Я упала, как мешок с мукой.
– На помощь! Кто-нибудь, пожалуйста, включите свет! – закричала я в отчаянии.
Кто-то вошел в комнату уверенными шагами, несмотря на темноту. Шаги приблизились, чьи-то руки подхватили меня и посадили на кровать.
– Все в порядке, Наоко. Пожалуйста, садись на кровать, и я все объясню.
– Пожалуйста, включите свет, – попросила я. – Я ничего не вижу.
– Наоко, я доктор Уэйн. Вы в больнице. Свет горит. Причина, по которой вы не можете видеть, заключается в том, что вы получили серьезное повреждение обоих зрительных нервов, что привело к слепоте. Вы попали в крупную аварию на автостраде, там столкнулось восемь машин, есть много погибших, но вам повезло, вы остались живы.
Крик шока сорвался с моих губ. Мои руки, больше не подчинявшиеся мне, потянулись к моему лицу. Мои пальцы нащупали дорожки стежков, пересекающих мою кожу вдоль и поперек лица. Я коснулась своих закрытых век. Они были на месте в нормальном состоянии, за исключением поверхностной царапины на внешнем углу левого века. Я провела пальцами перед глазами и снова открыла их. Темнота вокруг.
– Это временно, да? – спросила я, глядя в ту сторону, откуда, как мне казалось, доносился голос доктора Уэйна.
– Боюсь, что нет.
Он продолжал говорить, объясняя медицинскую причину, по которой мои травмы нельзя было вылечить ни естественным путем, ни хирургическим путем, но я отключилась от его объяснений и начала теряться в своем страхе.
Вскоре приехали мои родители. Мама плакала слезами, отец обнял меня и сказал, что все будет хорошо. В глубине души я знала, что он был неправ. Моя жизнь закончилась.
Я обнаружила, что одиночество мира, окутанного кромешной тьмой, было полным запустением.
Моя семья и друзья пришли поддержать меня. Они держались на расстоянии вытянутой руки, чтобы можно было дотянуться до меня и дотронуться. Все говорили о том, что не сомневаются в моих способностях и упорстве, несмотря на мой новый недуг. Мне было нужно человеческое прикосновение. Я чувствовала себя, как брошенный младенец, нуждающийся в материнской любви.
Голоса донеслись до меня со всей комнаты.
– Следуй за моим голосом, – звали они. Мои попытки научиться ходить в темноте, как у новорожденного жеребенка, были шаткими и редко успешными. В конце концов, в отчаянии, я бросила их, и спряталась в своем коконе темноты, тишины и оцепенения.
Началась моя новая жизнь в коконе, из которого я хотела выбраться, но чаще опускала руки. Иногда я была готова пробовать снова и снова, невзирая на синяки на коленях, на парализующий страх. Когда я совершила свое первое путешествие из спальни через свою квартиру и парадную дверь, ни на что не наткнувшись, Алекс был со мной рядом, чтобы подстраховать и поболеть за меня.
