Красна девица и три богатыря - страница 2

– Мама! –округу огласил истошный женский визг, и бедный филин, который имел несчастье налететь на эту самую фигуру, наверняка сам поседел от ужаса.

– Да если б не нужда великая… ни в жизть бы не пошла! -кряхтела путница, с одышкой забираясь на очередной пригорок.

– Ооой, ааа! –и она кубарем покатилась вниз, поскользнувшись на мокрой листве, однако быстро поднялась, разразившись потоком таких ругательств, что позавидовали бы бывалые моряки.

Наконец, в свете луны показался расположившийся на краю обрыва, темный силуэт замка, хищно ощерившийся на незваную гостью высокими шпилями башен.

Фигура в нерешительности остановилась, но тут же взяла себя в руки и решительно двинулась вперед по веревочному мосту. Высота над пропастью была такая, что аж дух захватывало, внизу чуть слышно журчала вода, из черной расщелины поднимался горячий пар, девушка с трудом балансировала в сафьяновых туфельках по сырым доскам, держась обеими руками на веревочные перила, так что к концу пути кожа на ее руках была основательно содрана, но она нисколько не обратила на это внимание, громко стуча зубами то ли холода, то ли от страха.

Решетка над огромными воротами была поднята, сами ворота были чуть приоткрыты, и в проеме виднелся слабый огонек. Пахло сыростью и прелой соломой.

Стараясь ступать неслышно, она прошла за крепостную стену и оказалась во внутреннем дворе, освещенным редкими масляными фонарями. Было слишком тихо, казалось – замок спал, но девушка знала, что это не так. Ночью жизнь здесь только начиналась. На всякий случай она вытащила из крепления в стене факел, и продолжила путь. Дверь замка также была заботливо приоткрыта, и мягкий свет как будто приглашал путницу пройти внутрь, что она, собственно, и сделала. По всему видать, эта особа была не робкого десятка, раз пришла в ТАКОЕ место одна, тем более, ночью. Миновав несколько слабо освещенных коридоров, в которых трудно было что-либо разобрать, кроме мягких ковров и темных портретов на стенах, она очутилась в огромном зале с высокими потолками, так что звук ее шагов гулко разносился под самыми потолками.

Девица обеими руками держала впереди себя факел, несмотря на то что зал был достаточно освещен тяжелыми канделябрами и огромным, в четверть стены, камином, в котором, несмотря на жутковатую обстановку, уютно потрескивали дрова, а точнее, огромные бревна. Посреди зала стоял богато сервированный стол, на серебряной посуде великолепно смотрелись всевозможные изысканные яства, расточая вокруг умопомрачительный аромат. Всего два кресла по оба конца стола намекали на пару персон, которым предназначалось все это кулинарное великолепие. Девушке было совсем не до еды, и она, не выпуская из рук факела, дрожащим голосом произнесла:

– Ээй, есть тут кто?

Тишина.

Она подошла к камину, чтобы немного обсушить вываленный в грязи плащ, факел пришлось вернуть в одно из креплений на стене, она сняла капюшон и протянула озябшие руки к огню.

Девушка была, бесспорно, хороша. Статная, светловолосая, как говорится, – кровь с молоком, с правильными чертами лица, как у античных статуй, придраться было не к чему, кроме, разве что, тонковатым, плотно сжатым, губам, и чересчур близко посаженным глазам. Выражение ее лица также расходилось с общим впечатлением о красоте – оно было решительно-злое, может, обидел ее кто?

– Так-так, кто ко мне пожаловал? –тишину нарушил насмешливый голос.