Жду минут пять, прежде чем ручка двери опускается, и на пороге появляется взволнованная малышка.
Охуенно. Значит, всё-таки, сбежать хотела!
- Ой… - её огромные голубые глаза округляются, когда она видит меня.
- Далеко собралась? – губы кривятся в злорадной усмешке. Малышка надела на себя рубашку брата, видимо, желая избавиться от прикида Красной Шапочки, чтобы не быть такой заметной.
- Я… - лепечут побелевшие губки. – Я…
Беру её за локоток и тащу обратно в вагон.
Внутри поднимается злость. Думает, мы с братом такие же тупые, как и её прошлые клиенты?
Пальцы сжимаются сильнее.
- Ты тут пятно пропустила, - киваю на безупречно отстиранную рубашку и вталкиваю растерянную беглянку обратно в туалет.
Она смотрит на меня перепугано, мотает головой, понимая, что проебалась.
Места в туалете мало. Биение сердца вторит грохоту колёс. Поезд качает, и Красная Шапочка тоже качается из стороны в сторону.
Руки тянутся к пуговицам её рубашки. Дёргаю за верхнюю.
- Что… - отчаянно шепчет. – Что вы делаете?!
- Это вещь моего брата, - усмехаюсь. – Возвращаю то, что ты хотела украсть.
Расстёгиваю пару пуговиц, и вижу, что она уже успела снять с себя платье Красной Шапочки. Ммм… значит, под рубашкой голенькая? Смак!
Цепляю ключицы, веду по ним пальцами, а другой рукой приподнимаю подол рубашки, которая на хрупкой куколке выглядит как платье.
Подушечки пальцев скользят по бархатистой коже её бедра всё выше и выше…
- Не надо… - мотает головой. – Пожалуйста!
Вижу, как взволнованно дышит. Как вздрагивает от каждого прикосновения. Хочет, ведь, сучка. Неужели цену себе так набивает?
- Что не «надо», куколка? – приближаюсь к её лицу, застывая в миллиметре от спелых губок. – Ты хочешь сойти с поезда?
- Н-н-нет, - уверенно мотает головой. – Те люди, они…
- Тшш… - прислоняю палец к её губам. – Не хочу ничего знать. Теперь ты с нами. Те мужики в прошлом.
Ресницы порхают как крылья бабочки. Быстро-быстро. Будто взлететь хотят.
Решаю не раздевать девчонку принудительно, а сперва слегка поиграть с ней и проверить отзывчивость.
Кладу руки на талию и привлекаю её к себе.
Путаюсь пальцами в волнистых, шелковистых волосах и впиваюсь в кожу её головы.
Наши губы оказываются очень близко, и я медленно приближаюсь к ней, чувствуя на коже её дыхание. Касаюсь нижней губки кончиком языка и слегка смачиваю её, исследуя.
Анжелика рвано выдыхает, прикрывая глаза. Нравится тебе, шлюшка, когда нежно, да? Это я могу, почему нет.
Продолжаю ласкать её приоткрытый рот, а потом просовываю язык глубже. Её дыхание всё ещё пахнет шоколадом. Во рту сладко, тесно и охуенно жарко!
Дразню её язычок, а потом впиваюсь в доверчивый рот уже как следует. Прижимаю малышку к себе за затылок и принимаюсь трахать её рот языком уже более быстро и жадно. Она вся дрожит в моих руках, трепещет от каждого несдержанного движения. Потом тихо стонет в мой рот и перестаёт сопротивляться, разрешая мне порочно двигаться внутри её тела.
В голову ударяет адская похоть. По позвоночнику пробегают мурашки, а в паху начинает ныть от неудовлетворения. Конец быстро твердеет, и я чувствую, как через ткань рубашки мне в грудь упираются жёсткие камешки её сосков.
Пальцы собирают ткань рубашки до пояса, и я уже нащупываю тонкое кружево трусиков. Ммм… подцепляю резинку, и…
- Долго вы там ещё! – в дверь туалета ударяет чей-то кулак. Кажется, это та же тётка, что только что курила в тамбуре. – А ну выходите! Я видела, вы вдвоём туда зашли! Освободите туалет!
