– Может иметь, а может не иметь.
– Тогда почему мы о нем говорим?
Логику включила. Молодец.
– Пока не знаю, но мне кажется, что это важно.
– Что именно?
– Выяснить, чей платок и, самое главное, что в него было завернуто.
– С чего ты взял, что было?
– А вот смотри.
Иван осторожно развернул платочек и разложил на столе.
– Видишь сгибы? Так, так и так. В платке точно что-то было. Какая-то небольшая и плоская вещичка. Что, по-твоему, это может быть?
– Да откуда я знаю?
Софья нагнулась и поводила носом.
– Фу! Пахнет отвратно.
– Думаю, он тут давно.
– А тут – это где? В куче мусора?
– Нет, в печке. Предположу, что платок был спрятан в печи. В конструкции голландок я ориентируюсь плохо, но где-нибудь в дымоходе или в районе вьюшки.
– И сколько, по-твоему, он там лежал?
– Сто лет, – быстро ответил он.
Софья приподняла левую бровь. Красивую. Шоколадную.
– Неужто? Прямо сто лет? Да за это время он давно бы истлел.
– Это если не упаковать его в металлическую коробочку.
Шоколадные глаза блеснули интересом.
– Ты еще что-то нашел?
– Нашел. Правда, не сразу связал с платком.
Иван, как фокусник, достал и выложил перед Софьей куски того, что в самом деле отдаленно напоминало коробку.
– На нее наступили и раздавили. Но в лупу можно рассмотреть год, когда были сделаны эти леденцы.
– Какие еще леденцы?
– В этих коробочках до революции леденцы продавали. Моя мама в такой хранила шпульки и иглы для швейной машинки. На этой сбоку написано: одна тысяча девятьсот одиннадцатый.
– Но почему ты уверен, что платок хранился именно в ней?
– Раньше я ее тут не видел и не думаю, что кто-то мог принести коробку с собой. А кроме того, взгляни: следы пребывания в печке видны очень четко. Конечно, огонь ее не касался, но все равно – копоть. Платок хранился в коробке, а в него было что-то завернуто. Очень ценное, точно не шпульки.
– Иначе зачем прятать! – воскликнула сообразительная Софья.
Иван чуть было не улыбнулся, но сдержался и просто кивнул.
– Вот именно.
Софья кончиками пальцев дотронулась до платка.
– Коробочка закрывалась плотно. Платок неплохо сохранился.
Она нагнулась и вдруг схватила Ивана за руку.
– Тут чьи-то инициалы вышиты!
– Где? Я не заметил.
Они склонились над столом голова к голове.
– Было вышито белым по белому, поэтому плохо видно. Но, подожди… Буквы можно разглядеть. «Л» и, кажется, «Р». И виньетки.
Она подняла глаза и вдруг очень близко увидела его лицо. И темную щетину на подбородке. И внимательный глаз в щеточке ресниц. И родинку на щеке. Возле уха.
Шея сразу стала нагреваться. Краснеть собралась, сволочь? Ну уж нет.
Софья быстро выпрямилась, отодвинулась, кашлянула и сказала как можно равнодушнее:
– Инициалы хозяина.
– Точнее хозяйки, – уточнил Иван, глядя на ее манипуляции с удивлением. – Платок явно женский. Как считаешь, это вообще реально – выяснить, кто она?
– Смеешься? Конечно, нет. Людей с такими инициалами миллионы!
– Но известны не только инициалы. Примерно можно определить время и точно – место. В принципе, выяснить, кто жил в этой квартире до меня, несложно. Даже если искать с начала прошлого века. Дом-то непростой, и люди в нем жили непростые. Я попробую. На правах хозяина недвижимости. Думаю, информацию можно получить довольно быстро.
Софья взглянула на него с сомнением, но почему-то отговаривать не стала, а неожиданно для себя предложила попытать счастья с инициалами. Предложение звучало неуверенно, ведь не факт, что платок принадлежал кому-то из хозяев, но Иван взглянул с такой благодарностью, что она вдохновилась.
