А яркая роль генерала Черноты в исполнении Михаила Ульянова, а? Помнишь, его диалог с Парамоном Корзухиным «…нет, так вот в кальсонах по Парижу», а-ха-ха-ха! Как тебе? И у него был прототип – это генерал Сергей Улагай, герой русско-японской и Первой мировой войн, … похоронен на русское кладбище в Сент-Женевьев де Буа.
Нужда, Орли, пожалуй, это самое верное определение, характеризующее моё и их положение в те времена. Вот, послушай, очень трогательные строки стихотворения неизвестного автора. Они характеризуют атмосферу взаимоотношений русских эмигрантов в те далёкие годы:
«Куда прикажете, мадмуазель?
Конечно, знаю, восемь лет в Париже
Прошу простить, я не могу быстрей…
И тут жандарм не подпускает ближе
Вы мне как кость бросаете слова
И Вам французский не родной, ручаюсь
Сквозь дым вуали серые глаза
Блестят во тьме, сдержать слезу пытаясь
В чём Ваша грусть? Поведайте, прошу
Нам полчаса до синема на Сартр
А Вы опять – я вовсе не грущу
Сквозь сизый дым с цветочным ароматом
Уже ли был я с Вами неучтив?
Почто Вам лгать безвестному таксисту?
Лишь голову слегка к плечу склонив
Вы улыбнулись кратко и лучисто
– Уже ль месье читает по глазам?
Поверьте, ложь месье почуять может
Так в чём печаль, мадмуазель?
– Мадам! И пусть она Вас больше не тревожит!
Мон дьё, мадам, знакомые слова
Мы, может, зря язык себе ломаем?
Меня здесь называют Николя
А при крещеньи звали Николаем…
Как Вас зовут? Да полноте молчать…
У нас одна душа, и грусть похожа…
А Вы, с тоской «к чему Вам это знать…»
И тихий плач… и холодок по коже
По тормозам… оставить чёртов руль…
Платок со вздохом протянуть – Возьмите
– Простите, Николай… меня там ждут
– Не ждут Вас там… прощаю, и не лгите
Толпятся дамы возле Синема
Ваш силуэт угадываю тонкий
В чём ваша грусть? Что осень холодна?
Какая там мадам… совсем девчонка!
Быть может, Ваша кончилась любовь?
Иль вспомнили Москву, подружек… маму?
Я вышел… вой клаксона… Чёрт с тобой!
И сделал вид, что увлечён программой
– Простите… Вы не сходите…со мной?
– Бьян сюр, мадам! Премного благодарен!
– По-русски, Коля… Вы сегодня – мой
– Навеки Ваш, коль так угодно даме!
Рассвет… улыбка на твоих губах
И волосы каскадом разметались
А может, я прошёл весь этот Ад,
Чтоб мы вчера с тобою повстречались?»
(«Парижский таксист» mikhael-mark.livejournal.com)
… старый генерал на время замолчал, задумался. Но, потом вновь оживился и мысленно вернулся в тот жаркий июльский день 1924 года.
∴♦∴♦∴♦∴♦∴
Сейчас голова усталого человека склонилась на грудь. Глаза были закрыты. Ранний подъём в шесть часов утра и работа до полудня, сделали своё дело. Сон его был глубок, но чуток. Сказывалась давняя, выработанная годами, привычка военного. Поэтому громкий окрик:
– Шофёр! (фр. Chauffeur) –
Моментально выдернул Артемьева из полусна. Он встрепенулся, вскочил. Среднего роста плотный мужчина с густой щёткой аккуратных усов, одетый в светлый, кремовый костюм, нетерпеливо оглядывал посетителей летнего кафе, выискивая взглядом водителя «Рено».
– здесь шофёр, месье! Сию минуту.
Сергей сел на водительское место и полуобернувшись к пассажиру осведомился на русском языке:
– куда прикажете, Ваше Превосходительство?
Пассажир, собравшийся было уже отдать распоряжение, куда ехать, в изумлении застыл.
– так, куда поедем, Ваше Сиятельство, Алексей Алексеевич? –
Артемьев полностью обернулся к графу Игнатьеву, а это был именно он, некогда военный атташе, или, как тогда называли военный агент России во Франции, граф Алексей Алексеевич Игнатьев!
