Та приняла жертву безразлично и надёжно. Вэйхэ отчаянно вырывался, и камера ввела ему успокаивающее, рассчитанное на человека, не на гуманоида. Реакция была мгновенной и такой ужасной, что Ив отвернулся, с трудом подавляя позывы к рвоте. Только теперь он вдруг осознал то, о чём должен был подумать раньше: что он стал намного сильнее и быстрее, чем был прежде, чем это вообще свойственно человеку. Он и опешил слегка, и испытал нелогичный в этой ситуации мальчишеский восторг. Проверяя свою силу, подошёл к камере, стараясь не смотреть внутрь, легко отломил стержень с режущим диском, и почувствовал себя увереннее, вооружившись. Когда-то в прошлой жизни он владел техникой боя, являвшейся достоянием Дома Кайлов: Бойца теней, – и теперь сильно рассчитывал на это, да ещё на то, что с его времени не поменялось золотое правило: никакого оружия в помещениях космических объектов, кроме чистого металла и собственной силы и ловкости. Обшарил тела, забрал две пластины, подобные тем, с которыми ходили Бехидже, маленький чёрный предмет, которым угрожал ему Вэйхэ, тонкий стержень, наполненный светло-зелёным огнём, контакты на пальцы, и плоский серый жетон. Вышел в коридор, готовый, если нужно, драться, но никого не было. Слегка приободрившись, Ив направился обратно в офт
Открывая одну за другой одинаковые двери, он начинал постепенно впадать в отчаяние: везде были только гуманоиды. Бехидже, Бехидже, Бехидже… несколько вранов, два келта, один клоп – никому из них Ив довериться бы не решился. Он вспомнил, как Шитаха говорил, что он первый человеческий офт, и начал было уже подумывать об альянсе с клопом, как вдруг за очередной дверью обнаружил пристёгнутую к лежанке женщину – Агой.
Нужно сказать, что во времена Мерака вражда мероканцев с Агой ещё не приняла такого абсолютного характера. Ив помнил ещё времена, когда Агой и мероканцы были союзниками; сам он относился к рыцарям Агой с большим уважением. Поэтому он ничуть не испугался; проник внутрь и закрыл за собой дверь. Агой зашипела и ощерилась на него, забившись на лежанке в бессильной ярости, но Ив прижал тыльную сторону запястья к губам, призывая её к молчанию. Агой притихла, удивив этим саму себя. Смерть, каждую секунду которой она помнила сейчас, ярость, возраставшая в ней день ото дня, и постепенно охватывающее её отчаяние многое в ней изменили. Сначала она лишилась родичей, потом – чести и корабля, и ещё потом – жизни и свободы. После всего этого мероканец, призывающий её к молчанию, был такой мелочью!
– Хочешь вырваться отсюда? – Шёпотом спросил мероканец на слегка изменённом диалекте Биафра. Жёлтые глаза Агой полыхнули, мускулы под гладкой серой кожей напряглись снова.
– Скажи «Да», сестра.
– Да!
– Это не тот ответ. – Возразил мероканец. Показал ей свои израненные запястья, и она наконец-то обратила внимание на его серую одежду офта, такая же была и на ней. И ненависть исчезла. Кто бы они ни были прежде, но ужас смерти и воскрешения объединил и примирил их.
– Шах, брат. – Ответила она, и он улыбнулся. Этот жалкий оскал никчёмных человеческих зубов, как она знала, считался у этой расы знаком приязни, а не угрозы, поэтому она отреагировала должным образом: сжала собственные губы, скрывая великолепные острые и длинные клыки. Он тоже был осведомлён. Не мешкая больше, он освободил её от пут и дал оружие: стержень с режущим диском.
