– Поздновато начинаешь, за неделю твою фигуру это не спасет, – едва слышно сказала Афелиса и взяла из корзинки еще одну булочку.
– Зато к тридцати годам не зарасту целлюлитом от ушей до пяток, как некоторые, – отозвалась Вероника. Она понемногу начинала закипать. – Если эти некоторые не захлебнутся собственным ядом гораздо раньше.
– Кому как не тебе об этом знать. Твоего яда на всех нас хватит.
Афелиса неосторожно повысила голос, на что немедленно последовало замечание от восседающей во главе стола наставницы. Другие девушки, с любопытством наблюдавшие за разгоравшейся ссорой, моментально притихли и уставились в тарелки. Но спорщицы уже завелись и мало обращали внимание на происходящее вокруг.
– Ах, моего?! – воскликнула Вероника. – Да кем ты себя возомнила? Думаешь, буду перед тобой пресмыкаться как они все? Я такая же дочка аристократа, как и ты, и кланяться тебе не намерена.
– Леди, второе замечание! – предупредила наставница.
– Ты считаешь себя лучше других лишь из-за того, что наследуешь титул? – вскинулась Афелиса. Кошачьи глаза заискрились яростью. – Или потому, что твой отец ухитрился выгодно его продать?
Понимая, что этим поступком навлечет на себя большие неприятности, Вероника молча встала, взяла чашку со сливовым компотом и до последней капли вылила его на голову Афелисы. Наблюдая, как красные струйки стекают по ее волосам и расплываются пятнами на белом платье, Вероника почувствовала мрачное удовлетворение.
“Наверняка такое поведение соответствует характеру Доминики, – подумала она, посматривая на замерших в молчании воспитанниц. – Так что я, можно сказать, сделала именно то, что от меня ожидали”.
– Под арест! – рявкнула наставница. – Обе! Сию же минуту!
Завершить ужин им не позволили. Провожаемые изумленными взглядами всех присутствующих, скандалистки покинули столовую.
– Ты испортила мне платье, – с холодной ненавистью проговорила Афелиса, когда дверь карцера захлопнулась за ними.
После этого она уселась на скамью, расправила юбки и с выражением оскорбленного достоинства молча уставилась в стену.
Хмыкнув в ответ, Вероника осмотрелась. Комната, куда их привели, одним своим видом вгоняла в депрессию. Полуподвальная, тесная, узкая как пенал, пустая и темная. Свет проникал сквозь мутное окошко под потолком, расположенное почти у самой земли. Все, что можно было за ним разглядеть – верхушки сорной поросли.
Вся обстановка состояла из деревянной лавки, на которой сидела и дулась Афелиса, маленького грубого стола, простенькой кровати и стыдливо огороженного ширмой туалета. Кровать была одна: под арест обычно не сажали в компании, для них с Афелисой сделали исключение.
“Неужели они всерьез считают, что мы выйдем отсюда лучшими друзьями? Скорее, перегрыземся, как пауки в банке, – мысленно рассуждала Вероника. – Эта теснота действует на нервы. И постель одна, надеюсь, нам не придется тут ночевать?”
– Сколько времени нам здесь сидеть? – спросила она у соседки. Та молчала, но Вероника сверлила ее взглядом до тех пор, пока не услышала ответ.
– Я знаю столько же, сколько и ты, – бросила Афелиса, не глядя в ее сторону. – Оставь меня в покое, хотя бы теперь.
Но Вероника не привыкла копить обиды и годами взращивать взаимную ненависть. Гораздо проще выяснить отношения раз и навсегда, словами через рот. Недосказанность ее раздражала, тем более сейчас, учитывая обстоятельства, в которых она очутилась.
