– Чем все кончилось? Ты жива и вполне здорова! – мама внимательно меня осматривает. – А эта девушка?
– Тоже норм. Да все в порядке, мама.
– Нет, не все в порядке. Янка! Как ты могла!!!
Мамуля явно разозлилась.
– Подраться, мам?
– Подраться можно. Иногда даже нужно… Как ты могла подраться из-за парня??! Запомни, дочь, это только мужчины должны за нас драться. И никак иначе!!!
– Мама, я просто защищалась. Но твой совет учту.
– Вот и славно, дочь. А теперь бежим по магазинам. Мне срочно нужно платье для вечернего выступления. И да, на тебе сегодня, кроме уроков, еще приготовление ужина…
– Без проблем. Все сделаю!
Весь вечер я занята. Домашние задания, готовка, уборка, стирка и глажка наших немногочисленных вещей тоже падает на мои хрупкие плечи. Ложусь в постель поздно, мамы еще нет. Но я не волнуюсь, ее привезут домой на машине. Думала, что из-за сегодняшнего дня, насыщенного событиями и переживаниями, долго не смогу заснуть. Но вырубаюсь мгновенно…
Утром, стараясь не разбудить маму, тихонько собираюсь и топаю в гимназию. Вхожу в вестибюль и еле сдерживаю улыбку. Мажор уже тут, выглядывает кого-то в толпе входящих учеников. При виде меня тоже расплывается в улыбке:
– Привет, Беляночка.
И… наплевав на всех и вся, снова прижимает меня к стене, пытаясь обнять.
– Ты что, решил все вертикальные поверхности города мной вытереть! – возмущаюсь я.
– Любви все плоскости покорны! – острит при виде нас, переделывая на ходу известную фразу, Яшка Маликов.
– Да ладно, я же просто… чтобы тебя толпой не снесло, – тут же отмазывается мажор.
Но в его якобы благие намерения никто не верит, включая Семена Федотовича.
– Отставить обнимать Соловьеву, Елисеев! – орет директор. – Ты ж, поганец круто упакованный, в храме науки, а не в ночном клубе. А ну марш ко мне в кабинет для профилактической беседы!!
Макс с трудом отрывается от меня и следует за директором. Я иду в раздевалку, в отсеке с надписью 11 "Б" уже вешают верхнюю одежду три закадычные подруги Ирэн. При виде меня девицы дружно морщатся, будто им всем разом по лимону в рот запихали. Уходят первыми. Я надеюсь дождаться мажора. Но его все нет. В класс я вхожу одна. Почти все ребята на месте. НН тоже. А вот Ирки нет. Маликов рамсится со Степановой.
– Странный ты, Маликов! – заявляет Танька.
– Я странный? – возмущается Яшка. – Ну неееттт. Вот ты себе, Степанова, ногти на ногти наклеила, брови на бровях нарисовала, а я странный…
Я улыбаюсь и вдруг вижу… Одна из подруг Ирэн, Илонка, что сидит на первой парте, выставляет в проход изящную ножку в стильной брендовой туфельке. Вот зараза коварная, хочет втихаря подножку мне сделать, чтобы я растянулась и носом шмякнулась. Радуюсь, что надела полуботиночки. Сегодня они мне не только на ноги, но и на руку! Делаю вид, что не замечаю подвоха. Направляюсь к своему месту и… наступаю увесистой подошвой на вытянутую лапу стервозной девицы. Не сильно, но…
– Ты че, Соловьева, совсем охренела?!! – орет Илонка.
Маликов враз просекает ситуацию и не может удержаться от комментов:
– Калечить нижние конечности товарищей по учебе – коронный Янкин номер. А ты, Илонка, радуйся. У тебя теперь не только самые длинные ноги в классе, но и самые плоские!! Ну, одна, по крайней мере.
В это время у НН раздается телефонный звонок.
– Тихо, ребята! – кричит руссичка. – Отец Марковой звонит… Да, Захар Петрович. Поняла. Ой, беда, беда…
