Петровский громко икнул, поднялся с дивана и направился в ванную комнату, опрокинув по дороге пуфик. В дверях остановился.
– Девочку хочешь?
Я кивнул.
– Размотал член до Канзаса…
Портье за стойкой в холле наградил нас недоуменным взглядом, когда мы в обнимку, как два дембеля, проследовали к выходу. В дверях я, кажется, послал ему воздушный поцелуй, но, боюсь, вышло у меня не ахти. Во всяком случае, портье – высокий и сухопарый мужчина с зализанными волосами – сразу после нашего выхода схватился за телефонную трубку и принялся что-то в нее говорить.
– Не надо раздражать местную обслугу, – посоветовал Петровский. – Ей, конечно, далеко до нашей, сермяжной, но в рамках тутошних законов может сильно осложнить досуг.
– Поздно пить боржоми.
Мы миновали парковку с дорогими автомобилями (Петровский обошел один из них – кажется, «Мерседес» – и сосредоточенно помочился на колеса, вызвав у меня приступ истеричного смеха). Потом двинулись по аллее к дороге, где собирались поймать такси. Та часть города, в которой находился наш отель, уже погрузилась в сон, но вдалеке, где-то в центре, жизнь продолжалась. Я видел цветные огни и столбы яркого желтого света, бьющие в небо.
– Тут есть ночные клубы?
– Есть, – икнул Женя.
– Значит, и девочки там есть?
– А то!
– Ну, хоть что-то по-нашему.
Мы перешли на другую сторону улицы. Такси ждали долго. Казалось, что машин на дороге с каждой минутой становилось все меньше. Мы стояли на обочине под фонарным столбом. У нас за спиной дремал гигантский жилой квартал, состоящий из тех самых дешевых сборных домиков («ипотека – пять процентов годовых»). Людей не было, но после нескольких минут нашего тщетного голосования я заметил на тротуаре одинокий светлый силуэт и услышал стук каблучков.
Вскоре под свет фонаря вышла девушка. Невысокая, элегантная, в светлом плаще до колен и с сумочкой на согнутой руке.
Одинокая девушка на окраине – в первом часу ночи?!
Я хотел удивиться вслух, но не успел.
– Буууаааээээ!!!!! – сказал Петровский. Точнее, зрелищно блеванул под столбом, залив асфальт ошметками съеденного ужина. Роскошного и дорогого ужина!
– Да твою же мать!!! – возмутился я. – Жрал бы «Доширак»!
Он не ответил – ожидал повторного фонтана, застыв в позе роденовского мыслителя. Но, кажется, пронесло. Он еще немного покашлял и пошмыгал носом, затем повернул ко мне свое бледное лицо.
– Помилосердствуйте, барин… наелся от пуза.
Стук каблучков затих. Девушка в светлом плаще остановилась в нескольких шагах от нас.
– Вам плохо? – прожурчал ее милый голосок. В нем было столько искреннего участия, что я опешил. Женя, впрочем, отреагировал привычным для себя способом. Немудрено – ведь он уже успел близко познакомиться с нравами местного населения.
– Душа болит и сердце плачет, – нараспев прогундосил политтехнолог, вытирая лицо.
– Что, простите?
– Не страшно вам, говорю, ходить в такой поздний час по пустынной улице?
Она улыбнулась. Я растаял. В этом странном и чуждом городе улыбка незнакомой девушки невероятно согревала. Кажется, я даже почувствовал дуновение теплого ветерка… и одновременно стало вдруг горько и одиноко. Циничный Петровский был прав: жениться на хорошей женщине – это не только большой плюс, но и просто физическая необходимость.
– Что вы! – удивилась девушка. – Здесь спокойно! Вы же сами знаете… или не знаете?
Женя покачал головой.
– Мы не местные.
– Вы с Луны? – рассмеялась прекрасная незнакомка.
